"Джон Норман. Пленница Гора ("Гор") " - читать интересную книгу автора

соединенных с центральным брусом. Одной за другой нам велели спуститься на
землю и выстроиться в демонстрационную шеренгу. Девушки из первого фургона
уже построились и ждали приближающуюся процессию. Мне было плохо видно, но
я успела заметить большой широкий фургон со впряженными в него четырьмя
громадными, тщательно ухоженными черными босками.
В фургоне под прозрачным шелковым балдахином в резном курулеанском
кресле восседала женщина.
Фургон сопровождали воины с копьями в руках; их было, наверное,
человек сорок, по двадцать с каждой стороны повозки.
Звон навешанных на босков бубенчиков доносился уже совершенно
отчетливо. Процессия быстро приближалась. Тарго в своем желто-синем
шелковом одеянии выступил ей навстречу.
- На колени! - скомандовал один из охранников.
Выстроенные в демонстрационную шеренгу, мы покорно повиновались.
При встрече свободного мужчины или свободной женщины горианская рабыня
должна встать на колени и стоять до тех пор, пока ей не позволят подняться.
Меня приучили опускаться на колени даже при обращении к охранникам, не
говоря уже о Тарго, моем хозяине. Обращаясь к свободному мужчине,
горианская рабыня всегда называет его "хозяин", а свободную женщину -
"госпожа".
Я с любопытством наблюдала за приближающейся процессией.
Наряженная в тончайшие разноцветные шелка, женщина царственно
восседала на высоком, похожем на трон курулеанском кресле. Ее воздушное
одеяние, наверное, стоило дороже, чем три или четыре рабыни. Лицо женщины
было закрыто темной вуалью.
- Ты осмеливаешься смотреть на свободную женщину? - гневно спросил
стоящий рядом с нами охранник.
Я не только смотрела, я буквально пожирала ее глазами, не в силах
отвести от нее зачарованного взгляда. Однако когда процессия почти
поравнялась с нами, удар ноги охранника заставил меня опустить голову.
Фургон свободной женщины остановился напротив нашей демонстрационной
шеренги, в нескольких шагах от того места, где я стояла.
И тут я поймала себя на мысли, что не осмеливаюсь поднять на нее
глаза.
Внезапно я поняла, что я не такая, как эта женщина. Впервые в жизни
здесь, посреди заросшей травой горианской степи, я со всей отчетливостью
осознала силу и власть опустошающих, разрушающих человека реалий
социального устройства общества. Только сейчас я вдруг поняла, что там, на
Земле, не я сама, не мои достоинства, а социальный авторитет, созданный
доставшимся мне по рождению общественным положением и богатством,
прокладывал мне в жизни дорогу среди менее обеспеченных людей, заставлял
их - вне зависимости от их истинного отношения ко мне - добиваться моего
расположения и опасаться проявления мною неудовольствия. Я никогда не
задумывалась над истинной природой их знаков внимания ко мне и всячески
выказываемого расположения. Я всегда принимала это как должное. Я
совершенно естественным образом ощущала свое превосходство над окружающими.
Еще бы: я была лучше их! Богаче!
И вот я оказалась вне привычной мне среды.
- Подними голову, дитя мое, - раздался надо мной женский голос.
Я послушно повиновалась.