"Андре Нортон. Магия Мохнатых ("Магические книги" #3)" - читать интересную книгу автора

любого, кто посмел бы оспорить их права на здешние охотничьи угодья.
Кори подтянули туда, где к самой воде низко свисали длинные ивовые
ветви, напоминая ему, что уже прошло некоторое время с тех пор, как он ел.
Сколько... Сколько же продлится этот сон?
Сны... кто-то что-то говорил в самом начале этого дня, который
закончился таким странным образом... относительно снов? Что-то о ком-то, кто
видит сны? А, дядюшка Джаспер... Он же говорил это о Черном Лосе. Магические
сны... Разве индейцы не верят, что мальчик должен оставаться голодным, пока
видит сон о животном, которое станет его защитником на всю оставшуюся жизнь?
Черный Лось... и та сумка, которая, как он говорил, обладает сильным
волшебством. Сумка и костер и дым... Черный Лось, заставивший его держать
эту сумку над дымом. Ведь сон начался именно с этого - словно он и был сном,
вызванным магией. Вот только Кори - не мальчик-индеец, и эти норки, уж
конечно, не духи-защитники, которые должны помогать ему всю жизнь. Все, что
появилось в нем от Желтой Ракушки, говорило мальчику, что они враги.
А как насчет черных ворон и Изменяющегося, который может воздействовать
на животных и пытался создать человека или, может, даже сотворил его, но
которому в конце концов нанесли поражение, потому что он не смог изменять
или двигать горы?
Боль в голове Кори усилилась. Яркий свет луны резал глаза, но он не мог
отвести их в сторону. Мальчик-бобр закрыл глаза и попытался
сконцентрироваться на желании пробудиться от этого сна. Только... каким
образом можно заставить себя проснуться? Обычно дурной сон прерывается сам
по себе, и вот ты уже лежишь в постели, и гулко стучит сердце, а руки
мокрые, и живот скрутило. Мальчик ощущал себя сейчас испуганным и
несчастным, только он на самом деле не Кори, а бобр и пленник.
Плот, к которому он привязан, продолжал нестись по течению реки,
кружась, и он скорее почувствовал, чем увидел, двух плывущих норок, каждая с
одной из сторон плота, время от времени направлявших его движение. А потом
услышал какой-то далекий рев, и память бобра подсказала Кори, что это плохая
вода - водопад или, возможно, порог.
Плот повернулся в воде, когда норки вытолкнули его из стремнины. А чуть
позднее он оказался на мелководье ударяясь о камни, пока военный отряд
выволакивал его на берег, а потом вытаскивал на сушу.
- Ты, - самец-норка, что оказался ближе к нему, наклонил к пленнику
голову на тонкой шее, так что Кори смог рассмотреть блестящие безжалостные
глаза воина, - пойдешь пешком. Остановишься - убьем!
Эти звуки были произнесены настолько невнятно и с таким дурным
произношением, что казалось, этот самец говорит на языке бобров не очень...
хорошо... Однако Кори ощутил свободу, когда веревки, привязывавшие его к
плоту, ослабли. А потом его поставили на задние ноги, оставив хвост все так
же привязанным к шее. Веревку, обмотанную вокруг передних лап, подхватил все
тот же воин, который прошипел приказ и предупреждение; резким рывком он
повел его дальше.
Это был трудный путь, и дважды Кори терял почву под ногами и падал
среди скал. Оба раза тычками его собственного копья норки заставляли
пленника подниматься на ноги, однажды по его бокам прошлись дубинкой.
Каким-то образом он продолжал идти вперед, однако больше и не пытался
думать. Оставалось только одно - следить за едва видимой тропой и пытаться
идти по ней.