Глава 29. За все надо платить

На следующий день Гарри очень удивился, увидев Снэйпа за завтраком. Тот был чернее тучи, почти ничего не ел, но Гарри был вдохновлен силой характера Мастера Зелий. Гарри посещал уроки, хотя ничего делать не мог; домашние задания ему записывала Гермиона, а с Роном Гарри так и не разговаривал. Девушка попыталась их примирить, но Гарри был непреклонен в своих убеждениях.

Вечером Гарри зашел в больничное крыло, чтобы мадам Помфри осмотрела плечо. Ее прогнозы все так же были не радужными, но Гарри немного мог шевелить кистью правой руки, хотя до полноценной работоспособности еще было очень далеко. Вечером в четверг, за ужином, к столу Гриффиндора подошел директор.

— Гарри, задержись ненадолго после ужина, мне надо тебе кое-что сказать, — тихо проговорил Дамблдор.

— О чем он, Гарри? — спросила Гермиона.

— Не могу сказать, — ответил Гарри.

— Секретная информация для Ордена? — громко спросил Рон, и несколько учеников оглянулись.

— Заткнись, Рон! — бросил Гарри. — Кто просит тебя вмешиваться в мои дела?

— Ах, ну, извините, мистер Поттер, — манерно ответил Рон, — я и не знал, что мне нужно спрашивать вашего разрешения, чтобы задавать вопросы.

— Когда ты задаешь идиотские и несвоевременные вопросы, которые тебя не касаются, ты должен спросить разрешения, — огрызнулся Гарри.

— Прекратите, оба! — одернула их Гермиона. — Что вы ругаетесь?

Остальное время Гарри провел в молчании, стараясь не думать о вчерашнем разговоре с Волдемортом. Когда ученики стали расходиться, Гарри подошел к столу преподавателей, и Дамблдор кивнул ему в сторону маленькой комнатки слева от их стола. Гарри прошел туда вместе с Дамблдором и Снэйпом.

— Гарри, завтра мы поедем с тобой в Лондон на слушание, — сказал Дамблдор, когда Снэйп закрыл после себя дверь.

— Я поеду с вами обоими? — спросил Гарри.

— Нет, Северус не поедет, ты же знаешь, Гарри, — ответил Дамблдор. — Слушание состоится в девять утра в том же зале, где был ты в прошлом году. Мы отправимся в Лондон в семь тридцать утра.

— Как мы туда доберемся, сэр? — спросил Гарри.

— Порталом из моего кабинета, Гарри, — ответил Дамблдор. — Ты должен быть у меня к этому времени, или чуть раньше.

— А как мне одеться? Как магл?

— Как хочешь, — сказал Дамблдор, — я бы посоветовал тебе надеть какую-нибудь выходную мантию, если она у тебя с собой.

— Да, я взял пару, — ответил Гарри.

— Да, и еще, Гарри, — добавил Дамблдор, — пока суд не вынесет решения — лучше не говори, куда ты поедешь.

— Вопросов не избежать, сэр…

— Я скажу любопытным, если такие будут, что тебя отправили на обследование в госпиталь Лондона, — вмешался Снэйп, — твое правое плечо, Поттер, ты меня понял?

— Да, Мастер Снэйп. Отличная идея.

— Хорошо, Гарри, можешь идти, — сказал Дамблдор.

Гарри один дошел до башни Гриффиндора, но, как только открылся дверной проем за портретом Толстой Леди, Гарри сначала услышал, а через секунду увидел, что Гермиона и Джинни орут на Рона, распугав малышню.

— Рон, да как ты можешь так говорить с Гарри? — кричала Джинни. — Ты что, ничего, кроме Квиддитча понимать не хочешь? Неужели тебе так трудно понять, что у Гарри очень много проблем, уроков и все такое!

— Да, и ты еще на него постоянно за что-то обижаешься! — добавила Гермиона. — Нельзя все время думать только о себе! Ты же видишь, как ему тяжело в этом году, Рон! Он потерял Сириуса, мы все его потеряли, убили его последних родственников, эта сволочь Малфой с дружками едва его не прикончила — не добавляй Гарри неприятностей!

— Хватит на меня орать! — перекричал их обеих Рон. — К тому же, я уверен, что ты сможешь его утешить, Гермиона! Вы уже свили себе любовное гнездышко? Вам Дамблдор помог или кто другой?

— А ну заткнись! — взревел Гарри, подбегая к камину, где ругались друзья.

— А вот и наш герой вернулся, — с сарказмом сказал Рон, одарив лучшего друга презрительной улыбкой, — ну, что дедушка Дамблдор на этот раз поручил спасителю человечества? Куда ты поедешь с ним завтра?

— Не твое собачье дело! — Гарри выкрикнул в лицо Рону. — Как ты смел сказать такие слова Гермионе? Ты что, совсем свихнулся, Рон?

— Я сказал неправду? — изобразив удивление на лице, ответил Рон. — Я же сам вас спугнул, когда вы занимались сексом в нашей спальне!

— Заткни пасть! — заорал Гарри, толкая Рона левой рукой в горящий камин.

Рон едва не упал в огонь, вынул палочку и направил ее на друга.

— Ну, давай! — орал Рон. — Давай, посмотрим, насколько ты хорош!

— Рон, да ты в своем уме? — встала у него на пути Джинни. — Ты же знаешь, что Гарри не может даже пера удержать в руке! Что с тобой!

— Врет он все! Ничего у него не болит! — ответил Рон, надрывая голос. — Это все отмазки, чтобы бросить сначала команду перед финалом, а потом и нас всех послать! Зачем ему мы, он же теперь любимчик не только старика, но и Снэйпа! Чем вы там по вечерам занимаетесь у него? Зачем он просил тебя остаться тогда в понедельник? И, правда, что у него с рукой?

— Да пошел ты, Рон, — устало сказал Гарри, садясь в кресло, — ты мне надоел своим идиотизмом и глупой ревностью.

— Ах, пошел я? — возмутился Рон. — Покажи нам, что у тебя с рукой? Покажи твой перелом или что там у тебя? Я уверен, что ты соврал нам, потому что тебя Дамблдор просил бросить Квиддитч еще вначале года.

— Рон, замолчи немедленно! — крикнули Джинни и Гермиона вместе. — Как тебе не стыдно?!

— Так ты хочешь убедиться в том, что у меня действительно сломано плечо? — завелся Гарри. — Завтра я поеду в клинику Святого Мунго на обследование и привезу тебе оттуда все документы и снимки, если тебе мало моих слов, Рон! Или ты скажешь теперь, что там мне специально сломают руку, чтобы мой лучший друг не обвинял меня во лжи?

— Так я тебе и поверил, что ты едешь в Лондон именно за этим! — крикнул Рон.

— Замолчи, Рон! Ты совсем съехал с катушек? — заорала Гермиона.

— Гермиона, — позвал ее Гарри, — помоги мне снять бандаж.

— Зачем?

— Пусть он сам увидит, в каком состоянии мое плечо, — ответил Гарри. — Видимо, с Рона кто-то требует отчета о моем здоровье. Так ведь, Рон?

Гермиона неуверенно подошла к Гарри и осторожно помогла ему сначала убрать повязку, а затем, снять мантию и рубашку. Когда Гарри обнажил торс, все, кто еще был в гостиной, увидели синее правое плечо юноши, даже невооруженным взглядом можно было сразу определить, что сломано несколько костей.

— Ты доволен? — гневно спросил Гарри, видя, как побелел Рон. — А теперь скажи мне, на кого ты работаешь, Рон?

— О чем ты, Гарри? — удивленно спросила Гермиона.

— Я жду ответа, Рон, — сказал Гарри. — Кто так интересовался моим здоровьем? Ты хочешь еще пощупать мое плечо? Или доломать его?

— Гарри, — прохрипел Рон, лишившись голоса, скорее всего от стыда, — прости меня…

— Это — не ответ на мой вопрос! — взорвался Гарри. — Я спросил у тебя, на кого ты работаешь, Рон?

— Ни на кого я не работаю, Гарри, — ответил Рон, краснея с ног до головы. — Прости.

— Ах, прости, — набрав в грудь побольше воздуха, следующую фразу Гарри прокричал Рону в лицо, подойдя к нему очень близко. — Простить? Ты обвиняешь меня в том, что я симулирую травмы, чтобы не играть! Ты ревнуешь меня ко всем подряд! Ты грубишь Гермионе! Ты мне надоел своим детством, Рон, надоел! Ты хоть раз за последний год спросил как мои дела? Тебе интересно, что со мной происходит? Тебе завидно, что именно мне досталась роль играть спасителя мира? Конечно, я же мечтал об этом еще до своего рождения!

— Я не говорил такого, — промямлил Рон, стараясь отойти от Гарри.

— Молчать! — крикнул Гарри. — Да ты хоть раз спросил, что я пережил за свои неполные семнадцать лет? Ты всегда был рядом со мной, всегда знал и видел, что происходило, а теперь, как и на четвертом курсе, ты опять вдруг решил, что моя слава тебя раздражает?! Так вот что я тебе скажу, Рон. Я больше не желаю видеть тебя в моем обществе!

— Гарри, — начал Рон, у которого глаза уже наполнялись слезами.

— Заткнись! — проорал Гарри, потеряв контроль над собой. — Мне слишком тяжело сейчас, чтобы я еще тратил время, отвечая на твои глупые вопросы и реагируя на твою ревность!

— Гарри, прости меня, я…

— Нет, я не буду тебя прощать! — крикнул Гарри. — Если ты дожил до семнадцати лет, шесть из которых провел рядом со мной, и не научился чувствовать и понимать людей — ты мне не нужен.

— Гарри, не говори так, — уже Гермиона вмешалась.

— Друг, который своей ревностью, завистью, глупостью и так далее, приносит мне одни неприятности и ставит под удар не только меня, но и тех, кто мне помогает — такой друг мне не нужен, — сказал Гарри. — И я хочу еще раз спросить, Рон, кто просил тебя узнать о состоянии моего здоровья?

— Никто, я просто сам… я — балда, прости Гарри, — уже плакал Рон, делая шаг навстречу другу.

— Ах, никто? — отступив от Рона, сказал Гарри. — А, может, Лорд Волдеморт тебя попросил шпионить за мной, Рон?

— Что? Да… Гарри, да как ты можешь такое говорить? — закричал Рон. — Я никогда!

— Никогда? — перекрикнул его Гарри. — Ты, помнится, еще два года назад просил у меня прощения, Рон. Мне показалось, что тогда ты все понял. Видимо, я ошибся в тебе с самого начала. Мне очень дорога ваша семья, Джинни, Фред, Джордж, ваши родители, но ты, Рон, перешел все границы — с этого момента я вычеркиваю тебя из списка моих близких.

— Гарри, но так же нельзя! — взревел Рон. — Ты не можешь просто выкинуть шесть лет нашей дружбы!

— Могу и выкину! — ответил Гарри. — Ты так ничего и не понял?

— О чем я должен был догадаться? — спросил Рон.

— А о том, что среди моих близких друзей есть предатель и шпион Темного Лорда, — ответил Гарри.

— И ты думаешь, что это я? — изумился Рон. — Гарри, да ты что?

— А ничего! Я не хочу, чтобы ты кричал на всю школу, что у меня роман с Гермионой! Я не желаю выслушивать твое мнение о том, зачем Снэйп оставил меня после урока, выгнав остальных из класса! Это не твое дело, Рон! Это все касается только членов Ордена Феникса, коим я являюсь! Так как ты не состоишь в Ордене — не задавай мне вопросов. А теперь, я вообще не желаю тебя видеть рядом со мной!

— Гарри, не будь таким суровым к Рону, — вмешалась Гермиона.

— Он не понимает, какая ситуация сложилась, Гермиона! — ответил Гарри. — Его крошечный мозг не в состоянии сложить один и один, чтобы получилось два.

— А я и не вижу ничего особенного, Гарри, — сказал Рон.

— Вот именно, ты просто не хочешь ничего замечать! — ответил Гарри. — Если Лорд подослал ко мне своего шпиона, то ты, своими криками на всю школу, дашь ему возможность заманить меня в еще одну ловушку! Или, что еще хуже, выкрасть того, кто мне дорог, чтобы я пришел к Волдеморту.

— А с чего ты взял, что он подослал тебе шпиона? — спросил Рон.

— Он мне сам сказал об этом, когда влез в мой разум в очередной раз! — ответил Гарри. — Кроме тебя, об этом знают практически все, кто был в моем доме летом. Только ты, Рон, мой лучший друг, ничего не замечаешь! Кстати, ты еще не рассказал Волдеморту об истинном содержании пророчества?

— Гарри, я — не шпион Сам-Знаешь-Кого! — крикнул Рон. — И как ты мог подумать!

— А как ты мог обвинить меня в том, что я симулирую? — спросил Гарри. — Все, ты мне надоел, Рон. Мне завтра рано вставать, так что, я пойду спать. И, Рон, я прошу тебя, ко мне больше не подходить. Никогда.

— Но, Гарри…

Гарри взял рубашку, мантию и поднялся в спальню; едва он вошел туда, как за ним прибежала Гермиона.

— Гарри, зачем ты так с ним?

— А ты считаешь, что он имел право так обо мне думать? — спросил Гарри, бросая мантию и рубашку в чемодан.

— Нет, но думать, что Рон шпионит за тобой для Лорда Волдеморта — это слишком, Гарри, — сказала Гермиона.

— А я уже не могу верить даже ему, — ответил Гарри, садясь на кровать.

— А мне ты веришь? — тут же спросила она.

— Да, ты умная, а Рон — идиот, — ответил Гарри. — Мне надоело носиться с ним.

— Гарри, ты правду сказал, что говорил с Лордом?

— Да, ментально, — ответил Гарри, — я боюсь за тебя, Гермиона. Если шпион Лорда среди гриффиндорцев… он мне намекнул, сказал, что я даже не представляю себе, кто ему помогает. А старик посоветовал мне не доверять никому, даже вам.

— Может, он и прав, Гарри, — сказала Гермиона, пересаживаясь к нему на кровать и укрывая юношу одеялом. — По крайней мере, тогда ты будешь больше уверен.

— Я не могу быть ни в чем уверенным, Гермиона, — тихо сказал Гарри. — Мне так страшно, что Волдеморт сделает что-нибудь с тобой или с Джинни или с Роном. Я не переживу, если потеряю кого-то из вас.

— Так ты все еще любишь Рона?

— Пусть он поймет, что такое потерять близкого друга, — сказал Гарри, — я не буду с ним говорить, пока он не начнет вести себя, как взрослый человек.

— А мне ты можешь сказать правду, Гарри? — спросила Гермиона.

— Правду? О чем именно?

— Зачем ты завтра едешь в Лондон? — спросила Гермиона. — Я никому не скажу, Гарри, ты же знаешь меня…

— Да, я тебя знаю, — ответил Гарри, — как мне казалось, я и Рона знаю. Я еду в Лондон, чтобы посадить слизеринскую троицу в Азкабан.

— Что? — выдохнула Гермиона. — Так ты подал на них в суд?

— Да, но пришлось ждать почти месяц, пока в министерстве обвинитель все подготовит, — ответил Гарри. — Завтра рано утром я уеду в Лондон вместе с Дамблдором.

— Удачи тебе, Гарри, — сказала Гермиона. — Я думаю, что они этого заслужили — их последние проступки перешли всякие допустимые нормы.

— Спасибо тебе, Гермиона, — тихо сказал Гарри. — Рядом с тобой я сразу успокаиваюсь. Я прошу тебя, не говори ничего Рону, вообще, никому. Это очень опасно. И проследи за Роном.

— В каком смысле? — не поняла Гермиона.

— Ну, чтобы он не срывал зло на других, — ответил Гарри. — Я немного лишнего сказал, но, может, хоть так он быстрее станет взрослым.

— Ты был жесток с ним, Гарри, — сказала Гермиона.

— Он заслужил это.

Гарри сел на кровати и взял руку Гермионы. Она вздрогнула и попыталась выхватить свою ладонь, но ее Гарри удержал.

— Гарри, не надо, — прошептала она, — я же обещала, что буду держаться от тебя на расстоянии.

— Мне необходимо, чтобы ты побыла со мной рядом сейчас, Гермиона, — ответил Гарри, наклоняясь к девушке.

— А что, если кто-то зайдет? — сказала Гермиона, придвигаясь к юноше.

— Задерни полог, — посоветовал Гарри.

Гермиона забралась на кровать с ногами и взмахнула палочкой, полог опустился, навлекая на молодых людей темноту, раскрепощая их. Гарри боялся снова потерять контроль над своими эмоциями, но с каждой секундой сделать это становилось все труднее и труднее. Гермиона провела ладонями по крепкой юношеской спине, и Гарри прерывисто задышал, реагируя на прикосновения женских рук.

Он обнял ее левой рукой под длинными каштановыми волосами, ближе привлекая ее лицо к своему. Гермиона прошептала заклинание света, и положила палочку на край подушки; теперь слабый свет освещал их движения. Девушка скинула мантию, а юноша стал расстегивать ее блузку одной рукой, покрывая образующиеся обнаженные места поцелуями. Гермиона старалась не издавать громких звуков, чтобы не привлекать внимания тех, кто может зайти в спальню для мальчиков.

У Гарри уже кружилась голова, дышать было совсем невозможно, он даже не знал, что он делает, откуда-то в нем проснулась природа, подсказывая необходимые движения. Когда Гарри полностью расстегнул ее блузку, лаская грудь и обнаженные плечи, Гермиона откинулась назад, из ее уст вырвался тихий стон. Гарри поднялся над девушкой, опираясь на левую руку, накрывая Гермиону собой. Она продолжала отвечать на все его движения и ласки, еще больше распаляя юношу. Он тихо попросил ее снять с него брюки и нижнее белье, на что девушка ответила действием, справившись с его одеждой за несколько секунд.

— Гарри, я говорила тебе, что у тебя красивое тело? — прошептала Гермиона, помогая уже самой себе избавиться от лишней одежды. — Я и не знала, что ты такой сильный.

— А я не думал, что ты так красива без одежды, Гермиона, — задыхаясь, ответил Гарри. — Вот только я не уверен, что смогу долго продержаться на одной руке.

— Может, тогда, мы немного подождем, Гарри? — шепотом предложила девушка. — Чтобы не портить впечатления…

— Да, ты права, а то…, - Гарри запнулся, чувствуя, что на шее под амулетом началось жжение.

— Что такое, Гарри? — почувствовав, что юноша отвлекся от нее, спросила Гермиона.

— Амулет говорит мне, что кое-кто пытается проникнуть в мой разум, — ответил Гарри, садясь на кровать. — Тебе лучше уйти, Гермиона. Прости…

— Ничего, мне было хорошо, — сказала она, быстро одеваясь.

— Иди, со мной все нормально, я справлюсь, — сказал Гарри как можно естественней, стараясь не подать вида, что ему плохо.

— Увидимся, — прошептала Гермиона, поцеловав юношу на прощание в губы.

Как только Гермиона вышла из спальни, Гарри постарался выставить самый мощный блок на воспоминания о девушке, на который только был способен. Но он уже мог чувствовать любопытство Волдеморта, пытающегося пробиться в его разум. Гарри выставил воображаемую стену вокруг последних эмоций и мыслей, но жжение на шее стало превращаться в чувство удушения. Гарри начал задыхаться, голова закружилась уже не от страсти, а от отсутствия кислорода в мозге.

Тут он вспомнил про одну вещь, которая лежала в его чемодане. Гарри встал с кровати, не смущаясь, что он раздет, открыл верхнюю крышку чемодана и достал маленькое квадратное зеркальце.

— Северус Снэйп, — прохрипел Гарри в зеркало.

— Что случилось, Поттер? — лицо Снэйпа появилось в зеркале Гарри.

— Лорд, я не могу больше сдерживать его атаки, — прохрипел Гарри, теперь стараясь не думать о том, с кем он разговаривает. — Амулет меня скоро задушит.

— Постарайся удержать блок, я буду через две минуты, — ответил Снэйп и исчез в зеркале Гарри.

Юноша положил зеркало на тумбочку и изо всех сил старался удержать блоки вокруг тех воспоминаний и мыслей, которые не должен был увидеть Волдеморт. Гарри ощущал, что тратит очень много сил на то, чтобы прервать ментальный контакт с Темным Лордом. Гарри сел на кровать, даже не накрывшись, так как левой рукой старался не дать возможности амулету удушить его. Через минуту, Гарри услышал голос Волдеморта:

— И что же тебя так возбуждает, Гарри? Уж не девушка ли? Как ее зовут, Гарри? Я хочу с ней познакомиться поближе, может, я передам ей свой личный опыт.

— Убирайся из моего разума, Волдеморт, — отчаянно боролся Гарри. — Рядом со мной никого нет, это был просто эротический сон.

— Да ну? А я отчетливо вижу, как тебя ласкают женские руки, — ответил Лорд. — Кто же она такая?

— Отвали от меня! — пытался дать отпор Гарри. — Даже если такая и есть, к тебе это не относится! Проваливай из моего разума!

— Как грубо, Поттер! — засмеялся Волдеморт. — Совершим путешествие по твоей памяти, Гарри?

Тут Гарри увидел, что в спальню влетел Снэйп, произнес какое-то заклинание, и Гарри почувствовал громадное облегчение. Но сразу понял, что атаку принял на себя Снэйп. Он сел на кровать рядом с Гарри, прижав пальцы к вискам юноши, и что-то бормотал.

— Не думай обо мне, — приказал Снэйп. — О чем угодно, только не обо мне. У меня не хватит сил на все. Думай о еде или о Квиддитче, только не обо мне и…, какого черта? Опять? Выкинь ее из головы, Поттер! Немедленно! Думай о другом!

Гарри постарался переключиться на содержание его контрольной работы по трансфигурации, которую он даже еще не начинал делать.

— Молодец, — выдохнул Снэйп, убирая руки от висков Гарри.

Снэйп тяжело вздохнул, а Гарри увидел, что Мастера Зелий прошиб пот от напряжения.

— Я жду объяснений, Поттер, — сурово сказал Снэйп, пересаживаясь на соседнюю кровать. — Мерлин мой! Я только сейчас заметил, что ты голый. Жарко стало? Что ты делал?

— Готовился спать, — ответил гари, закрываясь блоком.

— Один? — спросил Снэйп, усмехаясь. — Мисс Грейнджер прячется под кроватью?

— Не смейте! — воскликнул Гарри, закрываясь одеялом.

— Не сметь? — переспросил Снэйп. — Поттер, какого черта ты вытворяешь? Я из кожи вон лезу, чтобы тебя предупреждать и спасать от опасности, а ты тут собрался устроить из спальни шестого курса Гриффиндора места для свиданий с Гермионой Грейнджер! Я сниму с тебя с тебя сейчас пару сотен баллов за нарушение школьного устава. Надеюсь, что ты не довел дело до конца?

— Прекратите немедленно! — хватаясь за голову, ответил Гарри. — Не лезьте в мою память!

— Какие мы грозные! — съязвил Снэйп. — Еще раз я увижу это в твоей голове, Поттер, — на мою помощь больше можешь не рассчитывать. Для этого у тебя будет время на каникулах. Оденься, мне-то не привыкать видеть тебя в таком виде, а вот твои друзья могут позавидовать твоему телу, Поттер.

Гарри промолчал, краснея.

— Что, опять нужна моя помощь, Поттер? — продолжал издеваться Снэйп, скривившись в улыбке. — Попроси Гермиону Грейнджер одеть тебя, раз уж она тебя раздевала.

— Прекратите! — крикнул Гарри, заливаясь краской. — Как вам не стыдно?!

— Вздумал учить меня манерам, Поттер? — разозлился Снэйп.

— Будто вы сами не были влюблены! — крикнул Гарри.

— Это тебя не касается, Поттер, — прошипел Снэйп.

— Очень даже касается, — ответил Гарри, злясь на Мастера Зелий. — Эмма бы не одобрила ваше поведение по отношению к молодым.

— Откуда тебе знать, что бы она подумала, Поттер? — закричал Снэйп, даже не заметив, что за его спиной открылась дверь, и в спальню вошли трое ребят. — Моя жена, и все, что ее касается, относится только ко мне, Поттер! И я не желаю с тобой обсуждать эту часть моей жизни, понял меня?

— Простите, сэр, — извинился Гарри.

— Никогда, — выкрикнул Снэйп, наклоняясь к Гарри, — никогда, слышишь, не говори со мной об Эмме! Никогда даже не вспоминай ее имени при мне!

— Простите, сэр, я не хотел вас обидеть или причинить вам боль, — еще раз извинился Гарри.

— Вот именно, боль! — заорал Снэйп. — Ты достаточно много знаешь о моей личной жизни, Поттер, этим ты в любой момент можешь убить меня, если кому-то расскажешь, а я этого не желаю! Если ты еще раз заговоришь со мной об Эмме без моего позволения, я сотру тебе память! Ты меня понял?

— Да, сэр, простите еще раз, — ответил Гарри.

— Ладно, — проворчал Снэйп, — тебе завтра рано вставать — постарайся выспаться. Помочь одеться?

— Ну…, - замялся Гарри, снова краснея.

— Что, ты не равнодушен к моим прикосновениям, Поттер? — съязвил Снэйп, и Гарри понял, что профессор уже не злится. — Женщинам нравились мои руки, они находили их ласковыми.

— Иногда мне хотелось бы поговорить хотя бы с одной из них, — сказал Гарри, — чтобы они рассказали мне о ласковом и нежном Северусе Снэйпе.

Снэйп от души рассмеялся — так он смеялся впервые, Гарри даже не поверил своим глазам. Снэйп произнес заклинание, надев на юношу пижаму взмахом палочки.

— Спокойной ночи, Поттер, — шелковым голосом пропел Снэйп, еще раз улыбнувшись. — И удачи тебе завтра.

Снэйп развернулся, чтобы уйти, и тут и он, и Гарри, увидели, что в дверях спальни застыли Шеймас и Невилл, Гарри понял, что Рон успел уйти из спальни, унося с собой сведения о личной жизни Снэйпа.

— "Obliviate!" — два раза сказал Снэйп, указав на каждого. — Чтобы не болтали лишнего.

Снэйп вышел из спальни, обретя невидимость; Гарри подождал пару минут, затем взял свою палочку и спустился вниз. Рон сидел в кресле возле камина и что-то обсуждал с Гермионой и Джинни. Гарри подошел к ним очень тихо, сумев услышать несколько фраз.

— Так Снэйп женат? — спросила у Рона Джинни.

— Тебя это удивляет? — сказал Гермиона. — Он же обычный человек, молодой мужчина — почему бы и нет?

— Бедная его жена, мне ее жаль, — усмехнулся Рон. — И как она может жить с таким «красавцем», как Снэйп.

— Рон! — осадила его Гермиона. — Во-первых, если он не нравится тебе, как учитель, еще не означает, что он не может быть нормальным человеком.

— А такое возможно? — спросил Рон.

— Несомненно, — ответила Гермиона. — Я уверена, что вся его грубость проявляется только на нас, а с женой он совершенно другой. Во-вторых, тебе, как парню, не дано судить о его внешней привлекательности. Очень многие считают Снэйпа очень сексуальным, даже Джинни придерживается этого мнения.

— Да, после того, как он в этом году стал заниматься своей внешностью, очень, очень многие девчонки влюблены в него по уши, — ответила Джинни. — Только, по-прежнему, его характер отталкивает от него людей.

— Я думаю, что это в большой степени напускное, — философски сказала Гермиона.

— Да вы все девчонки ненормальные! — не выдержал Рон. — Если обращаете внимание на таких, как Снэйп! И, оказывается, Гарри, с ним чуть ли не на «ты»; Снэйп сказал, что Гарри много знает об Эмме, так зовут жену Снэйпа.

— Ее так звали, — поправил его Гарри, обозначив свое присутствие. — Я увидел, что в спальню зашли трое, а потом остались только Шеймас и Невилл. Ты сразу поспешил рассказать об услышанном всей школе, Рон?

— Гарри, не начинай, пожалуйста! — взмолилась Гермиона.

— Помолчи, Гермиона, — осадил ее Гарри, — Рон так и не понял, что такая информация может убить Снэйпа.

— С чего бы? — спросил Рон. — И почему ты сказал о его жене "была".

— Потому что она погибла, — ответил Гарри, и девочки хлопнули себя по губам, чтобы не закричать. — Эмму убил Волдеморт, когда узнал, что Снэйп любит ее.

— Откуда ты все это знаешь? — спросил Рон.

— Оттуда, — ответил Гарри. — И вы об этом больше никогда не вспомните. Все трое.

— А ведь Шеймас и Невилл тоже слышали Снэйпа — не вали все на меня! — возмутился Рон.

— Снэйп стер им память, когда уходил, — спокойно ответил Гарри, прочитав ужас на лицах друзей. — И сейчас я сделаю тоже самое с вами.

— Нет, ты этого не сделаешь, Гарри! — воскликнула Гермиона.

— Рон не оставил нам выбора! — крикнул Гарри. — Если эта информация выйдет за пределы гостиной — Снэйпу конец!

— Почему? — спросили Рон, Джинни и Гермиона одновременно.

— Потому что, именно из-за Эммы, точнее, потому, что Волдеморт убил жену Снэйпа на его глазах, побудило Северуса перейти на нашу сторону, — ответил Гарри. — Уже семнадцать лет Снэйп скрывает это от Лорда. Если тот узнает…

— Мы никому не скажем, Гарри! — все трое немного испугались.

— Простите, но если Рон рассказал вам это через секунду после того, как услышал это в спальне — я не могу доверять никому из вас, тем более Рону, — ответил Гарри.

— Гарри, не надо! — взмолилась Гермиона.

— Прости, Гермиона, — сказал Гарри, направляя на Рона палочку, — "Obliviate!"

Глаза Рона сделались стеклянными, он явно не понимал, что он делает возле камина рядом с друзьями.

— "Obliviate!", "Obliviate!", — повторил заклинания Гарри, указав на Джинни и Гермиону. — Вы обсуждали поведение Рона в отношении того, что он обвиняет меня в симуляции. Идите спать.

Друзья покорно поднялись на ноги и дружно пошли по своим спальням.

Гарри почти не спал, мучаясь чувством вины, что пришлось стереть память у пятерых друзей. Но с другой стороны, это было единственным выходом — информация не должна была выйти из башни Гриффиндора. Когда с Волдемортом будет покончено, Гарри расскажет друзьям об этом, но не теперь.

Гарри проснулся без десяти семь, принял контрастный душ, чтобы прогнать остатки ночи, надел поверх свитера выходную мантию темно-зеленого цвета и вышел из гостиной. Через пятнадцать минут Гарри подошел к каменной горгулье, которая охраняла вход в кабинет директора.

— Сладкая вата, — сказал пароль Гарри.

Горгулья отпрыгнула в сторону, и Гарри шагнул на каменную лестницу, которая стала поднимать его наверх по спирали. Дверь была чуть приоткрыта, что очень удивило Гарри; он несмело зашел внутрь.

— Профессор Дамблдор? — громко позвал Гарри. — Вы здесь?

— Да, Гарри, проходи наверх, — донесся голос Дамблдора со второго яруса круглого кабинета. — Поднимайся на второй этаж, Гарри.

Гарри прошел по кабинету к витой лестнице и впервые оказался на втором этаже кабинета директора Хогвартса. Дамблдор был одет в шикарную мантию небесного цвета, расшитую золотыми месяцами и звездами.

— Отлично выглядишь, Гарри, — сказал Дамблдор, оценив наряд юноши, — как рука?

— Лучше, но я не решился ходить без бандажа, — ответил Гарри, — тяжело пока.

— И не нужно, — сказал Дамблдор. — Подойди ближе, Гарри.

Дамблдор стоял возле высокого подоконника, на котором лежал старый магловский журнал.

— "Portus!" — указал на него палочкой Дамблдор, и журнал засветился голубым цветом. — На счет три, Гарри.

Гарри положил ладонь на обложку журнала рядом с рукой директора.

— Один, два, три.

Гарри вновь словно дернуло за пупок и закрутило в темноте. Через тридцать секунд кружение прекратилось, и Гарри снова очутился в министерстве магии.

— Вот мы и на месте, Гарри, — сказал Дамблдор, сворачивая журнал в трубочку и пряча в мантии. — Идем.

Они приземлились в Атриуме возле фонтана, где прошлым летом Волдеморт и Дамблдор сражались на дуэли. Гарри отогнал от себя мысли о Сириусе и проследовал за Дамблдором к лифтам. Директор нажал на кнопку девятого уровня, и лифт загремел, поднимая его и Гарри вверх.

— Департамент тайн, — сообщил холодный женский голос.

У Гарри все перевернулось внутри, когда он увидел вместе с Дамблдором длинный черный коридор.

— Гарри, нам не туда, — тихо сказал Дамблдор, потянув юношу за рукав в сторону лестницы, ведущей вниз. — Идем, тебе не надо сейчас думать об этом.

— Да, да, конечно, — заикаясь, ответил Гарри.

Они спустились до конца, и пошли по длинному черному коридору, так напоминавшему Гарри подземелья Мастера Зелий. Гарри шел за Дамблдором, автоматически передвигая ноги, но все его мысли были сейчас в той комнате, где погиб Сириус.

— Даже не думай об этом, Гарри, — Дамблдору даже не нужно было читать мысли юноши, чтобы понять, о чем он думает. — Этого не стоит делать. Мы пришли.

Гарри уставился на тяжелую темную дверь с железным замком и узнал эту дверь, она вела в зал номер десять — именно здесь проходило его слушание прошлым летом.

— Слушай меня, Гарри, — сказал Дамблдор, — ты должен держать себя в руках. Я понимаю, что тебе очень тяжело находиться тут снова, Гарри. Но если ты потеряешь контроль над своими эмоциями — нанесешь оскорбление суду. Этого не нужно, тебя могут наказать.

— Да, сэр, — безразлично ответил Гарри. — Что мне надо будет говорить?

— Тебе будут задавать вопросы, а ты просто должен будешь правдиво ответить на них, — сказал Дамблдор. — Естественно, ты не должен говорить о том, что Северус был рядом с тобой, ухаживая за тобой. Ты должен будешь сказать, что тебя лечила мадам Помфри и главный лекарь госпиталя Мунго.

— А как его зовут? — спросил Гарри.

— Сидней Клейн Шеддоуз, — ответил Дамблдор. — Пора, идем.

Дамблдор открыл тяжелую дверь, пропустив Гарри вперед. Гарри ощутил холод, когда вошел в зал. Неприятные воспоминания вспыли в его голове.

— Идем, Гарри, — взял юношу под левую руку Дамблдор и повел его направо.

Они сели на первый ряд возвышающихся, как трибуны, вверх скамеек. Суд был в полном составе, но претерпел значительные изменения. Гарри узнал только пять или семь волшебников, которые были на его слушании в прошлом году.

— Сэр, а кто возглавляет Визенгамот? — спросил Гарри.

— Амос Диггори, — ответил Дамблдор. — Но принимать решение будет весь состав суда. Держи себя в руках, Гарри.

Дамблдор положил свою руку на левое плечо Гарри, когда двери зала открылись, и авроры ввели Малфоя, Крэбба и Гойла. Гарри обнаружил, что те выглядели очень плохо, напугано. Драко сильно похудел, не говоря уже о том, как истощали его дружки. Гарри раздирало злорадство при виде этой троицы.

— Мистер Адам Уорриэлз — главный обвинитель, — услышал Гарри голос позади себя. — Господа Малфой, Крэбб и Гойл, кто является вашими свидетелями защиты?

Все трое испуганно переглянулись.

— Нашим свидетелем защиты, — робко начал Малфой, — будет Северус Снэйп.

— Что? — выдохнул Гарри, но Дамблдор схватил его за руку, не дав встать. — Вы знали и не сказали мне?

— Я не знал, Гарри, клянусь тебе, — ответил Дамблдор, — для меня это такой же сюрприз.

— Хорошо, — сказал Уорриэлз. — Ваш защитник прибыл?

— Да, он за дверью, — ответил Малфой.

— Попросите мистера Снэйпа войти в зал суда, — попросил Уорриэлз одного из помощников.

Тот открыл большую дверь, и в зал уверенной походкой вошел Снэйп. Он выглядел великолепно. На улице было достаточно тепло, что позволило ему одеться в тонкий шелк: он был одет во все серебристое, а на правом мизинце Гарри даже разглядел золотой перстень с печаткой родового герба, судя по всему.

Снэйп прошел по середины зала, поклонился Визенгамоту и присел на стул рядом со слизеринцами.

— Назовите свое полное имя, дату и место проживания, — вежливо попросил Уорриэлз Снэйпа.

— Северус Снэйп, — глубоким невозмутимым голосом ответил Снэйп, — родился девятого января 1960 года; в данный момент проживаю в родовом замке Turris Astrum, на Юге Шотландии.

— Мистер Снэйп, вы являетесь добровольным свидетелем защиты этих господ? — спросил Уорриэлз.

— Простите, мистер Уорриэлз, — ровным голосом сказал Снэйп, — я не понял вашего вопроса.

— Суд хотел бы уточнить, не является ли ваше желание следствием давления на вашу персону, мистер Снэйп, — разъяснил Уорриэлз.

— Нет, на меня не было оказано никакого давления, мистер Уорриэлз, — спокойно ответил Снэйп, — дело в том, что меня лично попросил один человек; из близких обвиняемых.

— Назовите его имя, мистер Снэйп, — потребовал Уорриэлз.

— Это относится к делу, которое мы рассматриваем? — спросил Снэйп, и Гарри почувствовал, что Мастер Зелий не желает отвечать на такие вопросы.

— Да, мистер Снэйп, — настаивал Уорриэлз, — вы обязаны нам сказать. Так как их родители разыскиваются, мы должны знать, если вы общались с ними.

— Что бы затем на месте ребят оказался я? — спросил Снэйп.

— Нет, мистер Снэйп, это просто для протокола, — ответил Уорриэлз. — Так кто попросил вас защищать обвиняемых?

— Я не могу назвать вам его имя, сэр, — уклончиво сказал Снэйп.

— Мистер Снэйп, вы находитесь в высшем магическом суде, — напомнил ему Уорриэлз, — назовите нам их покровителя, который попросил именно вас защищать этих господ. Мистер Снэйп, я вынужден настаивать.

— Хорошо, — скривился Снэйп. — Меня попросил человек, называющий себя Темным Лордом.

Визенгамот загудел, некоторые из волшебников выкрикивали гневные возгласы в адрес Снэйпа, требуя его немедленно арестовать.

— Прошу высший суд сохранять тишину, — потребовал Амос Диггори. — Мистер Снэйп, вас лично попросил Лорд Вол…

— Не называйте его имени при мне! — крикнул Снэйп, не дав министру договорить.

— Что? — удивился Диггори. — Что вы сказали?

— Прошу прощения, министр, — уже спокойно сказал Снэйп, — но вы не должны называть его имени при мне.

— Вы хотите сказать, при Упивающимся Смертью? — поправил его Диггори.

— Визенгамот собрался, чтобы выяснять мою причастность к Темному Ордену или разбирать дело о покушении на Поттера? — громко спросил Снэйп. — Насколько я понял, вы пришли сюда за тем, чтобы разобрать именно это дело.

Дамблдор встал и обратился к министру и обвинителю.

— Господа, посмею заметить, что мистер Снэйп прав, — сказал директор, по-прежнему держа свою руку на левом плече Гарри.

— Да, вы правы, — согласился Уорриэлз. — Главный обвинитель просит подняться мистера Поттера, как лицо, выдвигающего главные обвинения.

Гарри встал, его правая рука была подвязана бандажом.

— Назовите свое полное имя, дату рождения и место проживания, — попросил Уорриэлз.

— Гарри Джеймс Поттер, — ответил Гарри, — родился тридцать первого июля 1980 года, проживаю в Лондоне.

— Свидетель обвинения — Албус Персиваль Брайан Уилфрик Дамблдор, — сказал директор. — Родился…

— Спасибо, мы знаем о вас достаточно, профессор Дамблдор, — прервал его Уорриэлз. — Итак, обвинения следующие: господа Драко Малфой, Винсент Крэбб и Грегори Гойл обвиняются в нападении на мистера Гарри Джеймса Поттера, которое состоялось 17 февраля 1996 года на территории школы Хогвартс. Они обвиняются в том, что напали на мистера Поттера после матча по Квиддитчу в раздевалке под трибунами. Они отобрали у мистера Поттера волшебную палочку, связали его заклинанием, и использовали, в основном, Непростительные Проклятия. В результате их действий, мистер Поттер получил тяжелейшие травмы. Так же, мистер Малфой обвиняется в том, что в письменном виде угрожал мистеру Поттеру убить его. Так же, исходя из записки мистера Малфоя, которую он прислал на уроке мистеру Поттеру, позволяет судить, что первоначально его действиями руководил Темный Лорд. Поэтому мистеру Драко Малфою предъявляется обвинения в прямых связях с Темным Лордом.

— Предлагаю разобрать первые обвинения в попытке убийства и нанесения тяжких телесных повреждений мистеру Поттеру, — сказал Амос Диггори. — Мистер Поттер, суд просит вас рассказать подробно, что именно произошло после матча по Квиддитчу 17 февраля 1996 года.

Дамблдор кивнул Гарри, и юноша встал.

— После матча я переодевался в раздевалке, — начал Гарри. — В тот момент рядом со мной никого не было — вся команда уже ушла в замок. Я уже переоделся, когда услышал, что в раздевалку кто-то зашел. Я обернулся и увидел троих учеников факультета Слизерина.

— Эти люди находятся сейчас в зале суда, мистер Поттер? — просил Феррарс.

— Да, сэр.

— Укажите нам на них, мистер Поттер, и назовите их имена, если они вам известны, — попросил Феррарс.

— Вот они, — указал на слизеринскую троицу Гарри. — Драко Малфой, Винсент Крэбб и Грегори Гойл.

— Прошу суд обратить внимание на то, что мистер Поттер указал на обвиняемых, — сказал Уорриэлз. — Продолжайте, мистер Поттер, что произошло дальше?

— В основном, говорил и руководил всем действием Драко Малфой, — сказал Гарри.

— Что именно он вам говорил? — спросил Диггори.

— Я спросил его, что ему тут нужно, — ответил Гарри, — он сказал, что пришел, чтобы ответить на мой вызов.

— Вызов? — спросил Уорриэлз. — Какой вызов?

— Дело в том, что я бросил Драко Малфою вызов на дуэль, — спокойно ответил Гарри, и Визенгамот дружно вздохнул, — его поведение уже шесть лет выводит из себя не только меня. Но я вызвал его на дуэль потому, что он постоянно оскорблял моих погибших родственников. В определенный момент, мое терпение закончилось, я вышел из себя, и едва не убил Малфоя.

— То есть как? — поразился Диггори. — Вы сами напали на мистера Малфоя?

— Да, это было дважды в Большом зале школы, — ответил Гарри, — Малфой оскорбил не только моих близких, но и близких моего друга — Рональда Уизли. Вы знаете, что при нападении на министерство магии в рождество, именно брат Рона, Перси Уизли, спас министра магии от смертельного проклятия, посланного в него отцом Драко — Люциусом Малфоем.

— Откуда вам это известно, мистер Поттер? — удивленно спросил Диггори.

— Я слышал это от самого Люциуса Малфоя, когда он и еще больше двадцати Упивающихся смертью, во главе с Темным Лордом пришли в мой дом, чтобы убить меня, — ответил Гарри.

— Так что же сказал Драко Малфой, после чего вы напали на него? — спросил Уорриэлз.

— Он издевался, говоря, что в семье Уизли еще достаточно детей, чтобы они, в случае необходимости, смогли закрыть собой меня от очередного проклятия Темного Лорда, — жестко ответил Гарри, не глядя на Малфоя. — После этого, он еще раз оскорбил моих убитых родственников, так же Малфоем — старшим и сотоварищами. Я уже не выдержал таких издевательств над памятью дорогих мне людей, и наложил на Малфоя проклятие.

— Какое именно? — спросил Уорриэлз.

— Отбрасывающее заклинание Manus Pactium, — ответил Гарри.

— А что было о второй раз, мистер Поттер? — спросил министр магии.

— Во второй раз, Малфой так же упомянул родного мне человека, которого убили в прошлом году Упивающиеся смертью в Отделе Тайн, — сказал Гарри, чувствуя, что его голос начал дрожать.

— О ком вы говорите, мистер Поттер? — спросил Диггори. — Кого-то из ваших родственников убили здесь прошлым летом?

— Да, — почти заикаясь, ответил Гарри, ощутив, что Дамблдор взял его за руку, придав сил. — Год назад тут был убит мой крестный отец — Сириус Блэк.

— Мистер Поттер, а вам известно, что ваш крестный обвинялся в убийстве многих людей, в предательстве ваших родителей, — начал Диггори.

— Это ложь! — воскликнул Гарри, дрожа всем телом; Дамблдор еще крепче сжал его руку. — Моих родителей предал Питер Петигрю. Именно он выдал Темному Лорду местонахождение дома моих родителей, так как по настоянию Сириуса мой отец сделал Хранителем именно Питера, думая, что на него никто не подумает, а Сириус сможет отвлечь внимание на себя. Именно Петигрю заставил Сириуса сбежать из Азкабана три года назад; Сириус сбежал, чтобы защитить меня. Он никогда не был на стороне Темного Лорда, и я требую, чтобы его имя было очищено от всех обвинений. В прошлом году информация, которую предоставил Темному Лорду Петигрю, позволила Лорду заманить меня в Отдел Тайн, заставив меня поверить, что Сириус находится в плену у Темного Лорда. Сириус погиб, защищая меня от Упивающихся смертью, а эта скотина Малфой каждый раз оскорбляет память моего крестного, говоря, что я его отравил, как ручного песика!

— Мистер Поттер! Вы находитесь в верховном суде — проявляйте уважение! — выкрикнул Диггори. — И как часто Драко Малфой говорил вам такие слова? И почему "ручной песик"?

— Малфой говорит мне гадости с первой нашей встречи, когда мы ехали в Хогвартс шесть лет назад, — сказал Гарри, пылая от гнева. — Он еще тогда посоветовал мне, иносказательно, присоединиться к Темному Лорду. А ручной песик…, мой отец, Джеймс Поттер, мой крестный, Сириус Блэк, предатель Питер Петигрю — незарегистрированные анимаги. И Сириус всегда превращался в большого черного пса. Малфой — старший знал об этом, и Драко тоже, как выясняется.

— Значит, после того, как Драко оскорбил память вашего крестного, — продолжил Уорриэлз, — вы напали на него снова.

— Да, но в этот раз я едва не убил его, — ответил Гарри.

— Вы послали в него смертельное проклятие? — поразился Уорриэлз. — Какое?

— Vecletum, — ответил Гарри. — Именно этим проклятием Беллатрикс Лестрандж убила моего крестного. Но, на мое счастье, Малфоя спас профессор Северус Снэйп, сбив мое проклятие.

— Мистер Снэйп, прокомментируйте, пожалуйста, — попросил Уорриэлз.

— К сожалению, я не могу подтвердить слова Поттера о том, что именно подвигло его послать в Драко смертельное проклятие, — спокойно ответил Снэйп, — но я успел среагировать до того, как луч долетел до цели.

— Мистер Снэйп, вы можете подтвердить суду, что Драко Малфой говорил когда-либо подобные слова, побуждая мистера Поттера на такую реакцию? — спросил Уорриэлз. — Вы же являетесь деканом факультета Слизерина, где учатся обвиняемые.

— Да, я — декан Слизерина, мистер Феррарс, — кивнул Снэйп, — но я не вмешиваюсь в личные отношения кого-либо в школе. Единственное могу сказать, что мне известно о взаимной неприязни Малфоя и Поттера с первого курса. Это известно так же и директору школы.

— Спасибо. Продолжайте мистер Поттер, — сказал Уорриэлз. — А когда вы вызвали на дуэль Драко Малфоя?

— Это было после одной из тренировок нашей сборной, — ответил Гарри. — Малфой, Крэбб и Гойл начали задирать нашу команду, оскорбляя всех, до кого могли дотянуться. Я пытался сделать так, чтобы все разошлись миром, так как незадолго до этого, Малфой и его дружки едва не прикончили меня после урока Защиты.

— Как это? — спросил Диггори. — Они пытались вас убить неоднократно?

— После урока Защиты, Малфой позволил себе высказаться негативно о профессоре Люпине, который в то время вел данный предмет, — сказал Гарри, — так как профессор Снэйп был в длительном отпуске. Так вот, я попросил Драко не говорить так об учителе, на что он, Крэбб и Гойл ответили мне не словами, а осыпали меня режущими проклятиями.

— И вы не ответили им? — удивился Уорриэлз. — Вы же — лучший в Хогвартсе по Защите, мистер Поттер.

— Но это не дает мне право нападать на учеников, — ответил Гарри, — к тому же, я уверен, что влиятельность отца Драко позволила бы ему добиться того, чтобы все повесили на меня. Я тогда просто защитился, но они напали на меня, когда я повернулся к ним спиной — я не успел выставить блок сразу на три проклятия.

— Господа, — Уорриэлз обратился к троице, — это правда, что говорит мистер Поттер?

Малфой посмотрел на Снэйпа, тот кивнул.

— Поттер спровоцировал нас, — сказал Драко. — Он ответил на наши слова грубостью о наших родителях.

— Значит, вам можно говорить гадости о родителях других людей, а Поттеру нельзя? — спросил министр. — И что же он вам сказал?

— Он сказал, что…, - Малфой запнулся.

— Поттер сказал, что родители обвиняемых служат Темному Лорду, — сказал за него Снэйп. — Поттер сказал, что Темный Лорд использует родителей Драко, как своих подстилок.

— Как своих что? — удивился Диггори.

— Подстилок, министр, — повторил Снэйп. — Поттер имел в виду, что мать и отец Малфоя состоят в сексуальных связях с Темным Лордом.

— Вы такое сказали, мистер Поттер? — изумился Уорриэлз.

— А разве я сказал неправду? — спросил Гарри, посмотрев на Малфоя. — Ведь это так и есть! Темный лорд использует своих Упивающихся не только, чтобы те исполняли его приказы, убивая людей. Он их…

— Заткнись, Поттер! — заорал Малфой, вскакивая с места, куда его тут же обратно пихнули авроры. — Ты врешь!

— Спроси у профессора Снэйпа — он тебе расскажет! — завелся Гарри. — Разве я лгу, сэр? Скажите, что было на последней вечеринке у Темного Лорда?

— Мистер Поттер, выбирайте выражения! — спокойно сказал Снэйп.

— Прошу всех успокоиться! — громко сказал Уорриэлз. — Мистер Снэйп, вы можете что-либо ответить на слова мистера Поттер?

— Я могу сказать, что Поттер никогда не находился на вечеринках у Темного Лорда, — ответил Снэйп, — и он не мог быть свидетелем того, чем Лорд занимается со своими слугами. Я думаю, что Поттер просто отплатил Драко его же монетой, оскорбив его родителей.

— Хорошо, продолжайте, Гарри, — попросил Уорриэлз.

— Так вот, во время словесной перепалки тогда во дворе школы, Малфой и Рон устроили-таки небольшую дуэль, которую мне удалось остановить, только оглушив всех четверых, — сказал Гарри. — Директор Дамблдор появился там через несколько минут, он сможет подтвердить мои слова. Но тогда я сказал Малфою, чтобы он не трогал моих друзей и не говорил гадостей, иначе я встречусь с ним лично.

— И мистер Малфой принял ваш вызов? — спросил Уорриэлз.

— Он принял вызов, но в его понимании дуэль происходит без секундантов, — ответил Гарри, — он пришел с двумя помощниками, они отобрали у меня палочку и связали — это в понимании Малфоя дуэль.

— Так, мы дошли до того момента, как вас связали эти трое, — прервал его Уорриэлз. — Значит, вы утверждаете, что эти господа отобрали вашу палочку и связали вас в раздевалке, мистер Поттер? — спросил Диггори.

— Да, сэр, — ответил Гарри.

— Вы помните, что было дальше, мистер Поттер? — спросил Уорриэлз.

— Помню, — сказал Гарри.

— Вы можете рассказать суду, что было дальше? — попросил Уорриэлз. — Если в определенные момент вы сочтете невозможным продолжать рассказ, суд поймет.

— Перед тем, как связать меня, Малфой лишился своей палочки, так как я выбил ее из его рук разоружающим заклинанием, — начал Гарри. — Но Крэбб и Гойл были с ним рядом, они помогли отобрать мою палочку, они же и связали меня. После этого Малфой сообщил мне, что теперь он принимает мой вызов на дуэль.

— Так и сказал? После того, как связал вас? — спросил Диггори.

— Да, — ответил Гарри. — Я еще сказал ему, что с его стороны это проявление отваги — трое на одного. Потом Малфой сказал, что его отец, Люциус Малфой, научил Драко кое-чему на каникулах…

— Да, ты сказал, что отец научил меня быть таким же недоноском, как и он! — выкрикнул Малфой, а Снэйп сделал вид, что не успел его остановить.

— Мистер Малфой, вам слова не давали — помолчите! — осадил его Уорриэлз.

— Малфой сказал мне, что хочет услышать, как я буду молить его о пощаде, — продолжил Гарри. — Он сказал, что будет пытать меня до тех пор, пока я не буду просить его пожалеть меня.

— И что вы ответили, мистер Поттер? — спросил Диггори.

— Я ответил, что никогда не буду просить этого недоноска о пощаде! — сказал Гарри.

— Мистер Поттер, последнее предупреждение! — сказал министр. — Уважайте суд!

— Простите, господа, — сказал Гарри дрожащим голосом.

— Мистер Поттер, если вам тяжело продолжать, вы можете идти, — сказал Уорриэлз.

— Вы может сказать суду, что было дальше? — спросил министр.

— Да, — ответил Гарри. — Он сказал, что научит меня манерам, и наложил на меня проклятие пытки.

— Вы можете сказать суду, какое именно, мистер Поттер? — спросил Уорриэлз.

— Crucio, — ответил Гарри, и Визенгамот вздохнул от возмущения.

— А что было потом? — спросил Феррарс.

— Его проклятие гораздо слабее, чем у Темного Лорда, — сказал Гарри, видя, что его слова произвели на суд сильное впечатление. — Не могу сказать, что это было не больно, но я смог перенести это молча. Малфой начал издеваться, сказав, что-то вроде "о, ты даже не кричишь, Поттер!". Потом он сказал: " а если еще ребята присоединятся?". После его слов, они втроем послали проклятие.

— Тоже Crucio? — с ужасом спросила мадам Боунс, которая так же была в составе суда. — Три Crucio?

— Нет, — помотал головой Гарри, — они поменяли Crucio на другое — проклятие пытки Dolor Vomical.

— Мерлин мой! — выдохнули несколько человек.

— Тут уже я не смог такое терпеть молча, — тихо сказал Гарри, дрожа от воспоминаний, и уже не чувствуя, как директор сжимает его руку. — Малфой издевался, держа проклятие, и говорил: " наш герой устал терпеть? Ты что, голос сорвал, Поттер? " Они дали мне небольшую передышку, а потом, Малфой послал в меня проклятие, которое я уже однажды отбил. Он пытался сделать это на уроке защиты, когда еще была жива Нимфадора Тонкс. Тогда Малфой сделал вид, что просто перепутал заклинание, но я отбил его попытку.

— И что он сделал? — с ужасом ожидая ответа, спросила мадам Боунс.

— Rumpere, проклятие, которое ломает то, во что попадает, — ответил Гарри.

— Он направил проклятие на вашу правую руку? — спросил Диггори.

— Да, — сказал Гарри, — он держал проклятие очень долго, не знаю, сколько времени прошло, но я чувствовал, что внутри сломалась не только рука, но несколько ребер. Я молился только о том, чтобы просто умереть и не чувствовать этой боли. А Малфой и его дружки хохотали, приговаривая, чтобы я просил их о пощаде. Когда он опустил палочку, я поклялся, что если он не убьет меня сегодня, то потом его убью я. На что Малфой сказал, что легко прикончит меня, но сначала вдоволь поиграет со мной.

— Боже, — выдохнула мадам Боунс. — Надеюсь, они остановились на этом?

— Нет, далеко нет, — покачал головой Гарри, садясь на скамью, не в силах больше стоять.

— Вам плохо, мистер Поттер? — спросил Уорриэлз.

— Можно я буду сидеть? — спросил Гарри. — Мне тяжело долго стоять — руку сильно тянет.

— Так ваша рука до сих пор не зажила? — спросила мадам Боунс.

— Нет, на последней тренировке, я неудачно упал с метлы, — ответил Гарри. — Слабость в правой руке не давала мне возможности полноценно играть, я потянулся за мячом, но тут руку пронзила дикая боль, и я упал с метлы.

— Вы можете рассказать нам, что было дальше, мистер Поттер? — спросил Уорриэлз.

— Да. После того, как Малфой сломал в моем теле все, на что направил палочку, — продолжил Гарри, — он сказал "ты долго будешь помнить меня, Поттер! Я же сказал, что ты не доживешь до следующего года!"

— Он угрожал вам этим раньше? — спросил министр.

— Да, он сказал, что Темный Лорд подготовил для меня пару сюрпризов, что я-де не доживу до конца года, — ответил Гарри. — После этих слов, Малфой наложил на меня какое-то проклятие черной магии, как мне сказал потом целитель, которое вызвало сильнейшую лихорадку и не давало ранам затягиваться.

— Вы знаете, что это было за проклятие? — спросил Уорриэлз.

— Arcvidilio, — ответил Гарри. — Меня начало трясти от жара, и боль усилилась в несколько раз…

— Мерлин мой! — еще раз дружно выдохнул суд.

— Потом он послал в меня проклятие сильного повреждения Virtus Violatio, — продолжил Гарри, уже не обращая внимания на то, что Визенгамот снова охнул от ужаса его слов. — Потом я плохо помню что-либо, кроме адской боли. Сквозь свои крики я услышал его следующее проклятие — Flagrum, и тут меня, как будто тысяча человек начала избивать плетьми. Одежда была порвана, а меня просто разрывало. Последнее, что я помню — слова Малфоя о том, что даже если я и расскажу кому-нибудь об этом, его никогда не исключат из школы.

Гарри замолчал, и ощутил, как Дамблдор прижал его к себе, накрывая плечи своей мантией.

— Суд просит целителя госпиталя Мунго рассказать о том, что он обнаружил, когда его вызвали на помощь, — сказал голов Уорриэлз.

— Примерно в пять вечера со мной связался директор Хогвартса Дамблдор, — сказал Сидней Шеддоуз. — Он сказал мне, что его ученик сильно ранен, и что школьный врач не в состоянии ему помочь.

— А почему директор не отправил Поттера в вашу больницу? — спросил целителя Уорриэлз.

— Дамблдор сказал, что за мальчиком охотится Темный Лорд, а в школе Гарри находится под его защитой, — ответил Шеддоуз. — Когда я увидел парня, я даже не сразу отличил, на чем он лежит: на спине или на животе. Вся одежда была порвана, он лежал в луже крови, а на теле не было живого места. Мне предоставили запас зелий из личного запаса отсутствовавшего в то время мистера Снэйпа. Именно его зелья высокого качества помогли мне в моей работе. Но лишь через пять дней, я догадался, что на Гарри было наложено проклятие черной магии. Вместе с Дамблдором мы нашли решение. Могу сказать, что еще бы пару часов, и Поттер бы умер от ран. Зелья не могли стягивать раны, а кровь не останавливалась. После того, как нам удалось обезвредить проклятие Arcvidilio, Поттер медленно начал поправляться. Но проклятие такого уровня долго оставляют следы — поэтому Поттер сломал плечо во второй раз. Боюсь, что теперь так будет каждый раз, когда он сильно упадет на правый бок.

— Мистер Шеддоуз, ответьте суду, сколько времени Поттер пролежал в больнице? — спросил Уорриэлз.

— Он пробыл в больничном крыле ровно месяц, — ответил целитель. — Это вообще чудо, что после таких ран он еще жив.

— Спасибо, мистер Шеддоуз, — выдохнул Уорриэлз.

— Обвинитель, могу я задать несколько вопросов обвиняемым? — спросила мадам Боунс.

— Безусловно, — кивнул Уорриэлз.

— У меня вопрос ко всем трем господам, — начала мадам Боунс. — Вы понимали, что ваши действия подходят под статью уголовного магического кодекса?

Никто из слизеринцев не ответил.

— Господа, я спросила вас, — повторила более громко мадам Боунс, — вы отдавали себе отчет, что ваши действия могут повлечь за собой тюремное наказание? Вы использовали Непростительные проклятия, господа! Пожизненный срок в Азкабане за это преступление еще никто не отменял!

И снова троица ничего ответила, лишь только посмотрели на Снэйпа, в надежде, что он скажет что-нибудь. Но и ему было нечего возразить на эти слова.

— Тогда я спрашиваю вас, господа, — перехватил Уорриэлз, — вы признаетесь в том, что напали на мистера Гарри Поттера и сделали все то, о чем он только что поведал суду?

— А у Поттера есть свидетели, указывающие, что именно мы на него напали? — спросил Малфой. — Вы всему поверили? Он просто ненавидит меня и моих друзей с самой первой встречи!

— А вы считаете, что мистер Поттер на вас клевещет? — спросил Уорриэлз.

— Да, — не смущаясь, ответил Малфой. — Судя по его рассказу, кроме нас троих и него, в том месте больше никого не было. Может, на него напали другие люди, а Поттер просто вымещает на нас свою злость.

— Да как ты смеешь! — заорал Гарри, вскакивая с места! Дамблдор не смог удержать его.

— Мистер Поттер, держите себя в руках, — сказал Уорриэлз. — Сядьте, пожалуйста. Или, если вам тяжело тут находиться — можете выйти, ваших показаний достаточно.

Гарри сел обратно, пылая от гнева, Дамблдор пытался его успокоить.

— Я хотел бы спросить у суда, есть ли у мистера Поттера свидетели, что именно мои подопечные напали на него семнадцатого февраля? — спросил Снэйп ровным спокойным голосом.

Гарри бросил в него гневный взгляд, но тут встал Дамблдор.

— Я хотел бы спросить у мистера Снэйпа, — сказал директор, — как вы можете защищать обвиняемых, если вас даже не было в этот момент в школе, профессор? На чем вы основываете свою защиту? Не пойман — не вор?

— А разве презумпцию невиновности отменили, директор? — шелковым голосом спросил Снэйп. — Да, в это время я был очень далеко от школы, я был даже далеко за пределами Королевства…

— Тогда как вы рассчитываете защитить их? — спросил Дамблдор.

— А я и не пытаюсь их защитить, директор, — спокойно ответил Снэйп, и троица посмотрела на него, как на предателя. — Я знаю, что именно они напали на Поттера, я знаю, что и как они делали. Все, что рассказал Поттер — чистая правда.

— Да как вы могли! — заорал Малфой. — Вы предатель!

— Помолчи, Драко! — остановил его Снэйп. — Ты не дал мне договорить.

— А вам есть, что добавить, мистер Снэйп? — удивленно спросил министр.

— Да, — кивнул Снэйп. — Не думаю, что обвиняемым есть смысл отрицать свою причастность к этому происшествию. Это легко проверить с помощью сыворотки правды, если министерство захочет удостовериться в словах Поттера.

— Тогда, о чем вы хотели сказать суду, мистер Снэйп? — еще больше удивился Диггори.

— Я хотел попросить суд о снисхождении в наказании для этих молодых людей, — ответил Снэйп. — Никто из них не привлекался к суду ранее…

— Он их преступление ужасно! — возмутилась мадам Боунс. — Вы же слышали, что они сделали с юношей! Прошло столько времени, а он не может вылечиться до конца. О каком снисхождении может идти речь?

— Все они действовали под влиянием Темного Лорда, — выпалил Снэйп, и в зале воцарилась тишина. — Именно Он заставил их сделать это.

— Вы говорите, что они были под проклятием всевластия? — удивился Уорриэлз.

— Да, — кивнул Снэйп, под возмущенные возгласы людей.

— И как вы можете это доказать, мистер Снэйп? — спросила мадам Боунс.

— Об этом мне рассказал сам Темный Лорд, — без запинки ответил Снэйп.

— Он сам вам об этом сказал? — удивлению суда не было предела, министр даже поднялся с места. — Вы хотите сказать, мистер Снэйп, что продолжаете общаться с Темным Лордом? По нашей информации вы не являетесь активным участником Темного Ордена.

— Ваша информация верна, министр, — согласился Снэйп. — Но разве мне запрещено общаться с Темным Лордом по личным вопросам?

— Боже! И какие же у вас могут быть личные вопросы с этим… человеком? — недоумевала мадам Боунс.

— А разве вы не знаете, что я состою в кровном родстве с Темным Лордом? — как ни в чем не бывало, сказал Снэйп, и зал снова охнул.

— Вы — родственник Лорда Волдеморта? — не удержался министр.

— Я же просил не называть его имени при мне! — воскликнул Снэйп. — Называйте его по его магловскому имени, если вам нравится — Том Риддл.

— Магловское имя? — казалось, что Снэйп раскрыл для всех очередную загадку Волдеморта. Министр сел на скамью, его глаза были похожи на блюдца. — Он же всем говорит, что он — прямой потомок Салазара Слизерина! Самый чистокровный маг на земле! И у него магловское имя — Том Риддл?

— Самый чистокровный маг земле? — удивился Снэйп. — Его отец был маглом, разве вы не знали? И он не является прямым потомком Слизерина. Только по материнской линии.

— А как получилось, что вы с ним в родстве, мистер Снэйп? — спросила мадам Боунс. — Вы сказали, что вы — родственники.

— Да, мы родственники по крови матери, — подтвердил Снэйп. — А как это получилось? Ну…

— Ответьте, мистер Снэйп, на вопрос, — подтолкнул его Дамблдор. — Как вы обнаружили, что являетесь кровным родственником Темному Лорду?

— Его имя внесено в генеалогическое дерево нашего рода, — ответил Снэйп.

— Род Снэйпов пересекается с родом Слизерина? — спросил министр магии.

— Вообще-то, именно я — наследник Слизерина, если уж на то пошло, — слегка нахмурился Снэйп. — Я — прямой родственник Салазара Слизерина, моя кровь чище, чем у Лорда, но он, все же, мой родственник.

— Мерлин мой! — выдохнула мадам Боунс. — Поэтому вы вступили в его Орден, когда вам не исполнилось и семнадцати лет, мистер Снэйп?

— Я еще с детства общался с ним, — ответил Снэйп, — он был частым гостем в нашей семье. Как родственник. Вас это удивляет?

— Несомненно, да, — сказал министр. — Какие еще у вас есть новости, мистер Снэйп?

— Ну, если я вам сообщу, что Гарри Поттер является родственником Дамблдора — вы тоже удивитесь?

Тут уже Гарри едва не упал со скамьи, когда повернул голову на директора.

— Все это не относится к делу, господа, — прервал дискуссию Снэйп. — Так вот, Темный Лорд сообщил мне, что заставил ребят сделать это, он ими управлял.

— А тогда как он смог наложить на них проклятие? — спросил Уорриэлз. — Он с ними встречался, значит? Тем самым вы подтверждаете, что эти господа связаны с Темным Лордом?

— Да, как и их родители, — кивнул Снэйп.

— Но, тогда, мы выдвинем против них обвинения еще и в пособничестве Темному Лорду! — сказал министр. — О снисхождении не может быть и речи!

— Это противозаконно, министр, — спокойно заметил Снэйп. — Если есть свидетель, утверждающий, что на этих господ было наложено проклятие подвластия, и они не осознавали свои действия, приговор должен быть смягчен.

— Могу я задать вопрос Мастеру Снэйпу? — вмешался Гарри, поднимаясь с места.

— Конечно, мистер Поттер, — ответил Уорриэлз.

— Мастер Снэйп, — начал Гарри, — а как вы можете объяснить их слова, которые они говорили? Насколько мне известно, когда человек находится под проклятием подвластия, он выполняет только определенные задачи. Не слышал я о том, чтобы можно было заставить троих людей что-то делать, еще и, приказывая им, что и как говорить!

— Вы так думаете, мистер Поттер? — спросил Снэйп.

— Я уверен в этом, профессор Снэйп, — парировал Гарри. — Насколько известно из истории Хогвартса, вся территория школы защищена множеством охранных чар. Таким образом, Темный Лорд не мог приказывать им, что делать. Если, конечно, в это время он не стоял в десяти футах от раздевалки с палочкой.

— Мистер Снэйп, похоже, что ваша уловка не пришлась к месту, — сказал министр, — Поттер разбил вашу теорию в пух и прах!

— А что, кроме Поттера никто не может ничего сказать? — сказал Снэйп. — Вы тут все безоговорочно верите любому слову всеобщему любимцу!

— Мистер Снэйп, не забывайтесь, где вы находитесь! — прервал его Уорриэлз.

— Как директор школы Хогвартс, — встал Дамблдор, — могу уверить, что на территории замка нельзя безоговорочно контролировать чужой разум, воздействуя на него заклятием «Imperious» без постоянного наблюдения. К тому же, исходя из данных по урокам защиты четвертого курса, эти господа не подвластны такому проклятию. Насколько мне известно, и Крэбб, и Гойл, и Малфой легко способны разрушить чары подвластия через несколько минут.

— Возможно, что мы можем это проверить академически, Дамблдор? — спросил Снэйп.

— Несомненно, еще и практически, Северус, — согласился директор. — Можно, прямо сейчас, с позволения суда.

— Господа Малфой, Крэбб и Гойл, — обратился к ним Уорриэлз. — Вы можете противостоять проклятию Imperious?

— Нет, — хором ответили они.

— Я прошу аврора наложить на мистера Малфоя заклятие подвластия, — приказал министр.

— Это незаконно! — возмутился Малфой.

— Если вы отказываетесь доказать, что вам приказывал Темный Лорд, мистер Малфой, — громко сказал Уорриэлз, — вы тем самым подтвердите свою вину! Решайте!

— Позвольте это сделать мне, мистер Уорриэлз, — попросил Снэйп. — Я знаю, чего Драко никогда не сделает по собственной воле.

— Если он согласен, — махнул рукой Уорриэлз.

— Драко, ты согласен? — спросил его Снэйп.

— Да, — ответил Малфой.

— "Imperio!" — крикнул Снэйп, наводя на Малфоя палочку. — Скажи, что Гарри Поттер — твой самый любимый ученик и близкий друг.

Весь зал наблюдал за Малфоем, чьи глаза выражали внутреннюю борьбу.

— Драко, признайся, что ты любишь Гарри Поттера, как брата, — сказал Снэйп, держа заклинание.

— Никогда! — выкрикнул Малфой, и Снэйп опустил палочку.

— Мистер Малфой, вы преодолели заклятие подвластия через сорок секунд, после того, как мистер Снэйп приказал вам назвать Поттера вашим лучшим другом, — сообщил Уорриэлз. — Думаю, что нам все ясно.

— Но я не могу назвать его моим другом! — попытался реабилитироваться Драко. — Попробуйте заставить меня сделать что-то другое!

— Хорошо, попробуем другой вариант, — сказал Снэйп, снова поднимая на Малфоя палочку. — "Imperio!" отрекитесь от своих родителей, потому что они — слуги Темного Лорда.

Зал снова охнул от такой смелости Снэйпа, Гарри, смотрел на Малфоя, не отрываясь.

— Драко, ты должен отречься от своих родителей, потому что ты не разделяешь их преданность Темному Лорду, — повторил Снэйп. — Сделай то, что я сказал!

— Я…, - промямлил Малфой, — я…, от…, от…, отказываюсь такое говорить!

— Браво, Мастер, — прошептал Гарри, а Дамблдор улыбнулся.

— Думаю, что ваша преданность Темному Лорду не вызывает у нас никаких сомнений, мистер Малфой, — подытожил министр. — Советую вам признаться в содеянном, господа, тем самым вы облегчите свою участь.

— Мой отец все равно вытащит меня из Азкабана! — заорал Малфой. — Он сбежал оттуда с помощью Темного Лорда, и нам тоже помогут!

— Драко, тебе не стоило такого говорить, — покачал головой Снэйп. Затем тихо прошептал Малфою на ухо, — ты что, совсем идиот, Драко? Я не должен был сопротивляться моему заклятию, и сделать то, что я просил! Ты все испортил!

— Как я мог сказать, что люблю Поттера? — удивился Драко.

— А я должен был спросить у тебя, любишь ли ты Милорда, чтобы тебе поверили те, кто против него? — спросил Снэйп. — Я думал, что ты умный, Драко, и сам догадаешься. Ты подставляешь не только меня, но и Милорда тоже! А мне еще отвечать перед ним!

— Когда я увижу его, то скажу, что вы сделали все, что смогли, — ответил Драко. — Не думаю, что долго задержусь в Азкабане.

— Итак, — сказал Уорриэлз. — Те, кто согласен признать господ Малфоя, Крэбба и Гойла в умышленном нападении на мистера Поттера — прошу поднять руки.

Зал почти единогласно проголосовал "за".

— Принимая во внимание, что господа Крэбб и Гойл не использовали Непростительные заклятия, — начал министр, — однако, учитывая серьезность последствий и тяжесть нанесенных травм, выношу на голосование возможное наказание.

— Согласно уголовному магическому кодексу, статьи 123 от 1765 года, — продолжила мадам Боунс, — нанесение тяжких телесных повреждений, произведенных по отношению к маглу или волшебнику, принимая во внимание отягчающие обстоятельства, приговорить Винсента Крэбба и Грегори Гойла к семи годам заключения в магической тюрьме Азкабан без права досрочного освобождения. Кто за — прошу поднять руки. Принято. Уведите господ Крэбба и Гойла.

Авроры подошли к слизеринцам и вывели их из зала, предварительно заковав в невидимые наручники.

— Мистер Малфой, прошу встать, — приказал Уорриэлз.

Драко поднялся, будучи уверенным, что завтра же, он выйдет с помощью Волдеморта из тюрьмы.

— Выношу на голосование следующие обвинения, — сказал Уорриэлз. — В организации преступления с целью покушения на убийство мистера Гарри Поттера признать мистера Драко Малфоя виновным. Прошу суд проголосовать.

Зал единодушно поднял руки.

— Далее, — продолжил Уорриэлз, — в применении к мистеру Гарри Поттеру непростительного проклятия Crucio, Dolor Vomical и запрещенное проклятие черной магии Arcvidilio, признать мистера Драко Малфоя виновным. Прошу суд проголосовать.

Снова руки подняло большинство волшебников.

— Считаю причастность мистера Драко Малфоя к Темному Лорду доказанной, — продолжал Уорриэлз, — согласный прошу поднять руки. Принято. Остался еще один пункт, который мы не рассматривали. Мистер Поттер предоставил суду письменное подтверждение того, что за поступками мистера Малфоя стоит Темный Лорд. Зачитываю суду записку, которую Драко Малфой передал на уроке мистеру Поттеру: Поттер, что же твои покровители не наказали меня? Ты им стал безразличен? Может, тогда мы с ребятами порезвимся с тобой еще разок? Но на этот раз я завершу начатое дело до конца.

Даже не надейся, что нас исключат, Поттер. Нам вообще ничего не будет, понял? За нами стоит невероятная власть, Поттер. Ты понимаешь, что за моей спиной — сам Темный Лорд!

Зал прокомментировал сказанное в записке дружным возмущением.

— В этом тексте содержится угроза повторения попытки убийства, — подытожил Уорриэлз. — Считаю, что эти слова можно расценивать, как прямую угрозу мистера Малфоя к мистеру Поттеру. Как оценивает это суд?

Почти все волшебники в лиловых мантиях подняли руки вверх.

— Мадам Боунс, прошу вас вынести решение суда, — предложил министр магии.

— По обвинениям в нанесении тяжких телесных повреждений, использования Непростительных проклятий, прямой связи с Темным Лордом и угрозе убийства признать мистера Драко Малфоя виновным по всем пунктам, — сказала мадам Боунс. — Принимая во внимание всю тяжесть обвинений, предъявляемых мистеру Малфою, согласно магическому уголовному кодексу, а именно статьям 456, часть вторая; 630 и 724, часть третья, приговорить мистера Драко Малфоя к пожизненному заключению без права помилования. Прошу суд проголосовать.

— Мистер Малфой, — Амос Диггори поднялся со скамьи, — хотите что-нибудь сказать, мистер Малфой?

— Жаль, что я не пробуду в вашей тюрьме слишком долго, мне там понравилось, — усмехнулся Драко, приведя в ропот зал суда.

— Вам смешно, мистер Малфой? — удивился министр. — Вы понимаете, что вас отправят в Азкабан?

— Они все равно найдут меня, и вытащат из любой тюрьмы! — уверенно сказал Малфой. — А Поттеру я бы посоветовал написать завещание! Тебе не дожить до конца года, Поттер, я говорил тебе!

— Уверяю тебя, Малфой, что когда я убью Темного Лорда, я принесу тебе передачу в тюрьму, — засмеялся Гарри. — За все надо платить, Малфой. И твой отец уже подписал себе приговор, как и все те, кто стоит рядом с Темным Лордом!

— Уведите мистера Малфоя, — крикнул Уорриэлз.

Авроры увели Малфоя, который даже не сопротивлялся.

— Суд объявляется закрытым, — сказал Амос Диггори.

— Ты молодец, Гарри, — сказал Дамблдор, глубоко вздохнув. — К нам идет Северус.

— Ты доволен, Поттер? — тихо спросил Снэйп, пожимая руку директору.

— Я боялся, что Малфой догадается, что ему надо сделать, когда вы предложили применить заклятие подвластия, — ответил Гарри.

— Не я же с ним занимаюсь, — усмехнулся Снэйп. — Меня он никогда не слушал — вот и получил. Если бы он не был столь уверен в том, что Люциус его вытащит — не вел бы так себя. Но он поверил, что я хотел ему помочь.

— А вы думаете, что их не будут вытаскивать? — спросил Гарри у Снэйпа и Дамблдора.

— Они будут в Азкабане, — сказал директор. — Дементоров там нет, возможно, что их и попытаются вытащить. Но, в любом случае, они не вернутся в Хогвартс, их исключили еще в прошлом месяце.

— А Малфой? — спросил Гарри. — Куда посадят его?

— Об этом не скажут по моей просьбе, — ответил Дамблдор. — В газетах напишут, что его тоже посадили в Азкабан.

— Приманка? — догадался Гарри.

— Да, в Азкабане уже никого нет, — сказал Снэйп, — когда оттуда ушли Дементоры, всех заключенных перевели в другие тюрьмы. Причем, многие из них в других странах.

— Вот как? — удивился Гарри. — Тогда куда же отправят Крэбба и Гойла?

— Хочешь передать им гостинцев, Поттер? — съязвил Снэйп.

— Пока всех троих будут содержать в министерстве магии, — ответил Дамблдор.

— Потом их перевезут куда-нибудь, — перехватил Снэйп. — Не думаю, что Лорд будет тратить силы на освобождение отпрысков своих незадачливых подручных.

— А вдруг? — сказал Гарри. — Малфой, вроде у Лорда на хорошем счету…

— Уж не проникся ли ты жалостью к Драко? — снова съязвил Снэйп. — Тебе так хочется, чтобы его вытащили из тюрьмы?

— Нет, пусть он там сгниет, скотина, — жестко сказал Гарри, и Дамблдор укоризненно покачал головой.

— Где твои манеры, Поттер? — одернул его Снэйп. — А не отметить ли вам маленькую победу над моим факультетом, Дамблдор?

— Ваш торт еще ждет нашего чаепития, сэр, — подхватил Гарри.

— Он еще жив? — удивился Снэйп.

— Несомненно, сэр, — ответил Гарри.