"Евгений Носов. И видит сны машина" - читать интересную книгу автора

разбросаны по камням, но каждая частичка оставалась мною. И одна мысль
билась во всех: "Когда это кончится? Когда... кончится?"
Потом я снова стал единым. Был шестеренкой в каком-то механизме, бешено
вращался, передавая свое вращение другим шестерням. И я знал: остановись
хоть на мгновение движение - и замрет сама жизнь. Везде. Всюду. Только
движение - есть жизнь... И я не мог остановиться, когда, обратившись
электроном, мчался в чужую бесконечность, вырванный из своего ядра. Я был
твердо уверен, что никогда мне не добраться до какой бы то ни было цели,
потому как не было ее, но и никогда мне уже не вернуться на свою орбиту, на
круги своя. Я путался в бесконечных лабиринтах, сталкивался с такими же, как
я, электронами-одиночками, отскакивал от них, и после каждого такого
столкновения двигался все быстрее и быстрее. И я уже ничего не мог различить
вокруг себя: поначалу все сливалось в белое - и галактики вещества, и
отдельные атомные скопления, и одинокие атомные системы с пынтащими ядрами
солнц,- потом долго серело .все, будто сгущались сумерки, и вот уже только
бесконечная ночь сопровождала меня, одинокого и потерянного. А может, это я
растворился в ночи? Сам стал тем, что заполняло темноту? Звездами атомов,
системами, скоплениями, Галактиками, веществом и его скоплениями?.. Но тогда
я не должен был чувствовать своего одиночества, когда являлся бы всем. Или
частное и целое все равно могут быть одинокими? Действительно, будет ли
счастье в толпе из таких одиночеств? И не все ли равно - одинок ты в толпе
или в себе?.. Но потом и последнее мое чувство растворилось во тьме. Я
просто стал никем. К чему одиночество в одиночку? Теряется всякий смысл в
чувствах... Наверное, это смерть...
Это было невыносимо! Зная, что ты мертвый, анализировать свое
состояние. Зная, что тебя попросту нет, не существует тебя нигде в мире,
оценивать со стороны свое отрицательное нахождение. Машина поставила меня в
условия, которых быть не может. И мне же она предлагала как-то еще
осмысливать их.
3
Очнулся я и долго силился попять: где я, какой я в что, собственно,
есть Я. Электрон, шестерня, пли Я - это движение? Может быть, "очнулся" -
это не то слово, но говорю так, потому что обрел способность чувствовать.
Знал, что живу. Может, это сам организм заявлял так о себе через мозг? И
когда увидел пальцы на клавиатуре, я знал, что это мои пальцы. И когда
услышал буханье в голове, знал, что это шумы от работы моего сердца. От
головной боли судорогой сводило челюсти. Но это была моя боль! Я не мог
понять только своего состояния: сов это или явь. Не мог определиться в
обстановке, не было во мне сознания собственного Я.
Но потом, как-то ненавязчиво, по штришкам, по кирпичикам росло во мне
Я. Может быть, оно просто соединялось из множеств, из электронов, но я уже
мог определиться.
Я все так же сидел перед экраном дисплея машины, на котором безмятежно
роились цифры, мелькали диаграммы, строились и рушились графики и что-то
вспыхивало временами. Но я не подшил, когда положил руку ЕЙ клавиатуру. Я
поднял пальцы с кнопок, посмотрел на буквы, притаившиеся под пальцами, и
удивился, поняв, что набирал на клавиатуре команду останова. И, сноса
посмотрев на экран, я увидел в левом верхнем углу его маленькую, светящуюся
букву 8. Видимо, я все же смог остановить машину, когда она заставила меня
сыграть в свою смерть.