"Ганс Эрих Носсак. Кассандра [H]" - читать интересную книгу автора

Агамемнона. Я спросил ее об этом. Вопрос странный, я понимаю. Но в конце
концов, я в отцы ей годился, и шла война, и она была нашей пленницей. Тут
уж, знаешь, не до церемоний. И она даже мне ответила.
- А как она выглядела? - Я не мог удержаться от этого вопроса.
- Смотри-ка, парень-то оживился, - со смехом сказал отец, хотя матери,
я видел, разговор был в тягость. - Раз ее полюбил Феб, ты можешь себе
представить, что хорошо выглядела. Конечно, я не знаю, какой она была,
когда повстречалась с ним. Может, это она уж после стала немножко
диковатой и странной. Но ты успокойся, Телемах, тебе она все равно была бы
не пара. Ты уж держись других, тех, что со светлой розовой кожей.
Хорошо, что я стоял в отдалении в полумраке - они не видели, как я
покраснел. Мать тоже улыбнулась. Она радовалась, что отец был в таком
хорошем настроении и шутил со мной.
Удивительней всего было то, что именно отец так интересовался историей
с Фебом. Я ожидал всего чего угодно, только не этого. Об истории Феба и
Кассандры я вообще тогда ничего не знал. Я-то надеялся, что отец просто
расскажет, как получилось, что Кассандра была убита вместе с царем
Агамемноном. Он же сам постоянно предупреждал, что надо держаться фактов и
не докапываться до причин. Глядишь, никаких особых причин и не было,
говорил он, и стоит покинуть сферу очевидного, как ты непременно упустишь
нужный момент для действия. Ветер дует оттуда-то и оттуда-то, и потому я
так-то и так-то ставлю паруса. Что толку, если я буду знать, почему ветер
дует так, а не иначе? Если я вижу риф, я могу его обойти, пока глаза у
меня открыты. А вот если я начну думать о невидимых рифах, я с места не
сдвинусь. Надо быть уверенным, что, если встретится что-то необычное, ты с
ним справишься. Больше ничего не надо.
А уж сколько необычного пришлось повидать отцу! Столько, что оно в свою
очередь чуть ли не вошло у него в привычку. Он любил сравнения из морской
жизни. Когда он что-нибудь такое говорил, казалось, что он расхаживает по
палубе своего корабля и высматривает цепкими глазами водовороты и рифы. У
него были короткие, чуть кривоватые ноги, и он не выворачивал носки
наружу. Люди очень удивляются, когда я говорю им, что отец был низкоросл.
Они полагают, что герой, участвовавший в Троянской войне, непременно
должен быть высоким и стройным. А он был ростом ниже меня и скорее
приземист. Только в плечах широк и могуч. При ходьбе он несколько наклонял
голову, будто шел против ветра. Голова была сравнительно крупная, но и тут
- как со всей его фигурой, - поскольку в песнях его называют умнейшим из
людей, все думают, что у него был очень высокий лоб. А лоб у него был
скорее низким, в бесчисленных складках, так что глаза будто укрывались под
нависшим выступом. Не зря же отца называют еще и Терпеливым.
Что я, в сущности, знаю о нем? Что знаем мы о поколении наших отцов,
проведших полжизни в войне под стенами Трои? Может быть, мы и счастливее
их, но в то же время будто и мельче и несчастней. Может быть, они радуются
тому, что мы живем в мире и достатке - им-то этого не было дано. А может
быть, они нас за это и немножко презирают. Да, подчас я чувствую себя
пристыженным, когда думаю о них.
Видите, что получается, когда следуешь завету моего отца - считаться
только с внешней стороной вещей. При таком подходе мы и в нем самом смогли
бы разглядеть тогда лишь загрубевшее в войнах, кораблекрушениях и прочих
невзгодах лицо. Мы, вероятно, продолжали бы считать его умным человеком,