"Ганс Эрих Носсак. Кассандра [H]" - читать интересную книгу автора

благо умными считают всех молчаливых и ироничных людей, - но и только. Что
за всем этим билось верное и стойкое сердце, что за его насмешливостью
скрывалось столько опыта и знания жизни и людей, что загрубелое это лицо
служило ему лишь маской, из-под которой он мог тем бдительней наблюдать за
тем, что невидимо глазу, - кому дано было это почувствовать? Разве что
матери, а я был тогда еще слишком молод. Я только удивился этой истории с
Фебом, о которой Пилад - что тоже поразительно! - не слыхал ни слова.
Сначала я даже, пожалуй, и не поверил отцу, решив, что он нас дурачит.
Однако ничуть не бывало. Съехидничав в мой адрес насчет белотелых девушек,
он сам принялся рассказывать, не дожидаясь дальнейших вопросов с нашей
стороны и не обращая внимания на то, что мать, похоже, именно эту историю
меньше всего расположена была слушать.
- Знаешь, что говорила Елена о Кассандре? - спросил он ее. - Впрочем,
откуда тебе знать?.. Она говорила, что у Кассандры слишком узкие бедра.
- А у Елены злой язык, - с раздражением ответила мать.
- Бедра Кассандры я не измерял, но, пожалуй, вряд ли можно упрекнуть
Елену в злоязычии. Что ей была за нужда? Ведь ее все мужчины признавали
самой красивой женщиной.
- Все мужчины.
- Конечно, женщины ее не любили и завидовали ей. Но даже и им не
удалось обнаружить в ней ни одного изъяна, который позволил бы им глядеть
на нее свысока. Вот ведь какая штука. А я, повторяю, ни разу не слыхал,
чтобы Елена злословила по адресу других женщин. Напротив, она их всех
защищала, а когда они приходили к ней за советами по всяким женским делам,
она бескорыстно давала эти советы, и женщинам они наверняка шли на пользу,
коли те им следовали. Да нечего тебе опасаться, Пенелопа, я бы в Елену
никогда не влюбился. Для меня она уж слишком была безупречна. Но, несмотря
на это, она была и остается чудом.
Нужно вспомнить при этих словах, что тогда, сразу после войны, вошло в
обычай бранить Елену. Все считали, что война пелась только из-за нее и что
бессмысленной глупостью было жертвовать многими тысячами людей ради
распутной бабенки. Моя мать тоже думала так и больше других имела на это
право, если учесть, сколько долгих тяжелых лет она провела в ожидании
отца. Сейчас-то страсти улеглись. Все знают, что Елена была лишь поводом
для войны, а так как нынешнее поколение знает о ней только понаслышке, она
стала для него уже чем-то вроде богини. Мне самому довелось однажды
увидеть ее в Спарте. Это было примерно за год до разговора, о котором я
рассказываю, то есть еще до возвращения отца. Должен признаться, она не
произвела на меня впечатления, какого следовало бы ожидать. Может быть, я
слишком был молод или, что тоже возможно, создал себе о ней - раз уж она
была у всех на устах - слишком возвышенное представление.
- Тем более удивительно, - продолжал отец, - что именно для Кассандры
она сделала исключение и съязвила насчет ее узких бедер.
- Должно быть, позавидовала ей из-за той истории с богом, - заметила
мать, что прозвучало не менее язвительно.
- Клянусь богами, да! - воскликнул отец и хлопнул рукой себя по лбу. -
Как я об этом не подумал! Уж Елена-то, конечно, никогда бы ему не
отказала. Вот ее и разозлило, что другая попросту пренебрегла счастьем,
которого ей-то даже и не предложили. Теперь понятно, почему "узкие бедра".
Она Менелаю так и сказала, буквально: "И почему Агамемнон выбрал эту