"Ганс Эрих Носсак. Дело д'Артеза" - читать интересную книгу автора

Слово "Наней" давно стало привычным понятием, хотя мало кто подозревал,
что за ним кроется фамилия Наземан. Бесчисленные световые рекламы в
сине-зеленых тонах возвещали это слово всему миру. В каждом трамвае, на
каждом автобусе можно было его прочесть. В кино и по телевидению
очаровательные дамы расхваливали прочность и эластичность чулок фирмы, а
соблазнительные дамские ножки в чулках "Наней", изображенные с изысканной
откровенностью, вплоть до границ дозволенного, во всю газетную полосу,
отвлекали читателя от огорчительных событий дня.
Как ни странно, Эдит Наземан не носила чулок "Наней", и отнюдь не в
пику клану Наземанов, а по соображениям практическим. У нее, утверждала
она, нога слишком мала для этих чулок, они перекручиваются и морщат.
Короче, с авторитетом всемирно известной фирмы нельзя было не
считаться. И не только фамилия Наземан, но и псевдоним д'Артез, под
которым Эрнст Наземан стяжал, можно смело сказать, широкую славу, также
требовал величайшего такта. В "Who's who" ["Кто есть кто" (англ.)] можно
было прочесть: "Д'Артез (настоящая фамилия - Эрнст Наземан) - известный
немецкий артист". В официальных документах и в паспорте профессия его
называлась неопределенно: то актер, то пантомимист. Сам же д'Артез
именовал себя, когда его об этом спрашивали, "комический актер", но это
наименование, которому он явно придавал большое значение, нигде не было
подтверждено документами. Иными словами, имя д'Артез, а вместе с тем и
лицо, к этому псевдониму прибегнувшее, пользовались мировым признанием.
Маленькие пантомимы д'Артеза - назовем, пожалуй, так его выступления, -
будучи именно пантомимами, особенно подходили для экспорта, иначе говоря,
для заграничных гастролей. Даже в Варшаве, Праге, Будапеште и других
столицах с марксистской идеологией д'Артез был желанным гостем. Там его
сценками восхищались в какой-то мере односторонне, усматривая в них
критику западных порядков, что прекрасно понимали в Бонне, однако же, не
желая заслужить обвинения в узколобости и ущемлении демократии, с этим
мирились, и соответствующим инстанциям были даны указания прибегать к
услугам пантомимиста в целях культурного обмена. Не в последнюю очередь
образ д'Артеза стал близок многим миллионам зрителей благодаря
телевидению. Упомянутая уже иллюстрированная монография, вышедшая в
середине пятидесятых годов, давным-давно распродана, по-видимому, она была
издательской удачей. Не будет, пожалуй, преувеличением сказать, что сам
д'Артез, разумеется достаточно часто появляющийся и на страницах
иллюстрированных журналов, стал для известных слоев общества "эпохи
реставрации", и прежде всего для сынов и дочерей из промышленных кругов,
своего рода образцом. Безупречная корректность, пусть даже наигранная, а
возможно, именно потому, что наигранная, им явно импонировала. Честно
говоря, и сам протоколист, хоть и не принадлежал к этим кругам, был в свое
время ею пленен. Излишне добавлять, что, по информации финансовых органов,
д'Артез получал недурной доход от своих выступлений и не зависел от
субсидий фирмы "Наней".
Из сказанного явствует, в какое затруднительное положение попал
господин Глачке. При малейшей бестактности с его стороны возникала
опасность, что падкая на сенсации пресса заговорит о полицейских
злоупотреблениях. Можно было даже предположить демонстрации протеста со
стороны юных поклонников артиста. Не удивительно, что господин Глачке
заранее чувствовал себя связанным по рукам и ногам, и это, во всяком