"Ганс Эрих Носсак. Завещание Луция Эврина" - читать интересную книгу автора

Однажды вечером - тому уж несколько недель - моя жена сообщила мне
после ужина, что приняла христианскую веру. Упомянула она об этом чуть ли
не вскользь, когда мы с ней уже вставали из-за стола. Она явно опасалась
задеть меня своим сообщением и ожидала непосредственной реакции с моей
стороны. Что она не шутит, я, конечно, понял сразу, да и не в ее духе так
шутить.
Чтобы помочь ей преодолеть неловкость, я не стал торопиться с ответом.
Само собой разумеется, я был крайне удивлен; к такому обороту дел я был
совсем не готов. Несомненно, это мой просчет.
За недели, прошедшие с того дня, мое удивление не улеглось. Чтобы
справиться с ним, мне не остается ничего другого, как изложить на бумаге
все факты и, преодолев таким образом растерянность, разобраться в своем
положении и прийти к окончательному решению. Мне крайне неприятно и
представляется недостойным говорить, а тем более писать о самом себе, но
нет ничего более недостойного мужчины, чем растерянность.


За истекшее время я неоднократно беседовал с Клавдией о предпринятом ею
шаге. Вернее, пытался беседовать. Из служебной практики я слишком хорошо
знаю, что доводы разума способны лишь вывести христиан из себя в толкнуть
их на строптивые поступки. Требуется невероятное терпение, чтобы вершить
суд над людьми, чьи действия противоречат человеческой природе и здравому
смыслу. Большинство моих подчиненных довольствуются официальной
процедурой. Им вполне достаточно того, что они - а большего вряд ли можно
и требовать - придерживаются указаний по борьбе с преступным неверием в
богов.
Совершенно очевидно, что моя должность еще более, чем любому другому,
не позволяет мне делать исключение для своей жены. Несмотря на все это, а
также вопреки моей уверенности в тщетности подобных попыток я приложил все
усилия, чтобы, отбросив собственный служебный опыт и обычную судебную
практику, проникнуть в духовный мир Клавдии.
Не стыжусь сознаться, я испытывал к ней жалость. Совершенный ею шаг
абсолютно чужд ей. Поясню примером, что я имею в виду: она напоминала
женщину, которая, вдруг забыв о долге, накладываемом на нее
происхождением, воспитанием и самой женской природой, начинает одеваться
неряшливо и не к лицу, выдавая все это еще и за единственно возможную
моду. Не желая тем самым бросить тень на собственную супругу, я все же
беру на себя смелость утверждать, что она вверила себя чему-то такому,
чего понять не в силах и последствия чего для себя самой не способна
оценить. Значит, я должен был ей помочь, отбросив предубежденность и
прежде всего поборов в себе раздражение против тех, кто ее совратил.
Я уверял Клавдию - не в самый первый вечер, по во время всех
последовавших затем бесед, - что доказать ей свою правоту для меня не
главное; ведь вполне возможно, что я, хотя и знаком с этой проблемой по
долгу службы, тем не менее заблуждаюсь, более того, что, вероятно, именно
мои служебные обязанности и скрупулезное изучение событий делают меня
неспособным правильно оцепить ее поступок. И чтобы все стало на свои
места, мне совершенно необходимо побольше узнать о том, что же подвигло
ее, мою жену, на этот шаг. Как-никак мы с ней прожили вместе двадцать лет,
и, чтобы ей помочь, я должен знать все подробности, дабы избежать ошибок,