"Амели Нотомб. Влюбленный саботаж" - читать интересную книгу автора

потеряли время зря.
(Мы были глубоко наивны. В случае пожара и последующего
разбирательства, история с замком была бы тщательно замята).
Само собой мы скрывали от родителей это выгодное обстоятельство.
Вмешайся они, и мы никогда не станем мучениками. И потом, мы терпеть не
могли вмешивать взрослых в свои дела. Они все портили. Они ничего не
смыслили в великих делах. Они только и думали, что о правах человека,
теннисе и бридже. Казалось, они не понимали, что впервые за всю их никчемную
жизнь им выпадал шанс стать героями.
Верхом вульгарности было то, что они хотели жить. Впрочем, мы тоже, но
при условии, что можно будет пожертвовать жизнью ради престижа, например, на
великолепном пожаре.
(На самом деле, если бы случился пожар, доля вины легла бы и на нас. Мы
смутно догадывались об этом, но нас это не волновало. А меня и того меньше,
поскольку и Елена, и моя семья жили в другом доме).
Чудесная новость имела, однако, и свои минусы: мы теперь не могли
попасть в лагерь.
Но сама задача несла в себе решение: замок ведь был китайским.
Открыть его можно было пилкой для ногтей.
А чтобы китайцы ни о чем не догадались, мы додумались купить точно
такой же замок, ключ от которого хранился у нас, и повесили его на место
старого.
Теперь в случае пожара, мы становились главными виновниками, потому что
это наш замок обрекал на смерть тех, кто захотел бы спастись бегством.
Об этом мы тоже смутно догадывались. Но нас это опять-таки не
беспокоило. Мы жили в Пекине, а не в Женеве, и не собирались вести чистую
войну.
Мы также не хотели, чтобы кто-то погиб. Но если это будет необходимо
для продолжения войны, то пусть будет так.
Во всяком случае, нас это не заботило.
De minimis non curat praetor. Пусть эти неудавшиеся дети - взрослые -
тратят свое бесполезное время на такие вопросы, все равно у них нет
серьезных дел.
У нас было такое острое ощущение человеческих ценностей, что мы почти
никогда не разговаривали с людьми старше 14 лет. Они были из параллельного
мира, с которым мы жили в добром согласии, поскольку мы с ним не
соприкасались.
Мы не задавались глупым вопросом о нашем будущем. Может быть потому,
что инстинктивно мы все нашли единственно верный ответ: "Когда я стану
большим, я подумаю о том времени, когда я был маленьким".
Само собой взрослые посвящали себя детям. Родители и им подобные жили
на земле для того, чтобы их отпрыскам не нужно было заботиться о пище и
жилье, для того, чтобы они до конца могли исполнить свое главное
предназначение - быть детьми, т.е. жить полной жизнью.
Меня всегда интриговали дети, рассуждающие о своем будущем. Когда мне
задавали извечный вопрос: "Кем ты будешь, когда вырастешь"? Я неизменно
отвечала: я "сделаю" нобелевскую премию в области медицины или стану
мучеником, а может и то и другое сразу. А отвечала я без запинки не потому,
что хотела кого-то удивить, а для того, чтобы с помощью заранее
заготовленного ответа поскорее отделаться от глупых вопросов.