"Амели Нотомб. Влюбленный саботаж" - читать интересную книгу автора

Новый снег ничего не менял. Ужасно осознавать насколько уродство всегда
сильнее красоты: новые хлопья снега едва касались пекинской земли, как тут
же становились безобразными.
Я не люблю метафоры. Не буду говорить, что снег в городе это метафора
жизни. Не скажу, потому что это необязательно говорить, все и так ясно.
Когда-нибудь я напишу книжку, которая будет называться "Снег в городе".
Это будет самая унылая книжка на свете. Но я не буду ее писать. Зачем
рассказывать об ужасах, о которых и без того всем известно.
И чтобы покончить с этим раз и навсегда скажу: не пойму, кто допустил
подобную низость, чтобы восхитительный, мягкий, нежный, порхающий и легкий
снег мог так быстро превращаться в серую и липкую, тяжелую и бугристую,
неподвижную кашу!
В Пекине я ненавидела зимы. Я терпеть не могла разбивать киркой лед,
который затруднял жизнь в гетто.
Другие дети думали так же.
Война была остановлена до оттепели - в этом было что-то парадоксальное.
Чтобы развлечь детей после принудительного труда, взрослые водили нас
по воскресеньям на каток, на озеро Летнего Дворца. Я не могла поверить
такому счастью, так это было здорово. Огромная замерзшая вода, отражающая
северный свет и визжащая под лезвиями коньков, нравилась мне до
головокружения. Красота обезоруживала меня.
На следующий день, когда мы возвращались в школу, нас снова ждали кирки
и лопаты.
В этом участвовали все дети.
Кроме двоих весьма примечательных личностей: драгоценных Елены и
Клавдио.
Их мать заявила, что ее дети слишком хрупкого сложения для такой
тяжелой работы.
Насчет Елены никто не думал протестовать.
Но освобождение от работы ее брата не прибавило ему популярности.
Одетая в старое пальто и китайскую шапку из овечьей шерсти я яростно
боролась со льдом. Поскольку Сан Ли Тюн был удивительно похож на тюрьму, то
мне казалось, что я отбываю принудительные работы.
Потом, когда я получу Нобелевскую премию в области медицины или стану
мучеником, я расскажу, что за мои военные подвиги я отбывала наказание на
пекинской каторге.
Ну, вот, только этого не хватало.
Я увидела чудо: передо мной явилось хрупкое существо в белом плаще.
Длинные черные волосы свободно струились из-под белого фетрового беретика.
Она была так красива, что я чуть не лишилась чувств, что было бы весьма
эффектно.
Но я помнила материнские наставления и, сделав вид, что не замечаю ее,
с силой ударила по льду.
- Мне скучно. Поиграй со мной.
У нее был такой невинный голос.
Не видишь - я работаю, - ответила я как можно более грубо.
И так много детей работает, - сказала она, указывая на ребят, колющих
лед вокруг меня.
Я не какая-нибудь недотрога. Мне стыдно сидеть без дела.
Скорее мне было стыдно за свои слова, но таково было предписание.