"Амели Нотомб. Влюбленный саботаж" - читать интересную книгу автора

Дело разведчика - узнавать и разведывать, проливать свет на то, что
скрыто от глаз, освещать неведомое. Нести свет - мне бы это так пошло. Я
стану настоящим человеком-факелом.
Но переменчивый как Протей, разведчик мог вдруг стать невидимым и
неслышимым. Никем не замеченный, легкой тенью скользит он меж вражеских
рядов. Хитрый шпион меняет свой облик, гордый разведчик не опускается до
переодеваний. Затаившись в тени, он храбро рискует жизнью.
И когда он вернется в лагерь после смертельно опасной вылазки, его
товарищи будут с восхищением и благодарностью внимать его словам. Добытые им
сведения бесценны и подобны манне небесной. Когда говорит разведчик,
генералы замолкают. Никто не поздравляет его, но восхищенные взгляды вокруг
говорят сами за себя.
Никогда ни одно звание не наполняло меня такой гордостью, и никогда ни
одну должность я не считала настолько достойной меня.
Позже, когда я стану Нобелевским лауреатом в области медицины или
мучеником, я без особой досады смирюсь с этими простоватыми титулами, думая
о том, что самый славный период моей жизни уже позади, и останусь ему вечно
верна. До самой смерти я буду вызывать восхищение простыми словами: "Во
время войны в Пекине я была разведчиком".

Можно было прочесть Хо Ши Мина в подлиннике, перевести Маркса на
классический хеттский язык, провести стилистический анализ эпаналепсисов
текста Красной книжечки, написать транскрипцию методом Улипо работ Ленина,
но сколько ни размышляла я о коммунизме, я так и не отказалась от вывода,
который сделала в возрасте пяти лет.
Моя нога едва коснулась Красной земли, я еще не покинула аэропорт, но
уже все поняла.
Я нашла единственно-верное определение, заключавшееся в одной фразе.
Эта формула была одновременно прекрасной, простой и поэтичной. И как
все великие истины, она немного разочаровывала своей простотой.
"Вода кипит при температуре сто градусов по Цельсию" - элементарно,
красиво и понятно, не вызывает никаких вопросов.
Но истинная красота должна волновать и будоражить.
И в этом отношении моя формула была красива.
Вот она: "Коммунистическая страна - это страна, где есть вентиляторы".
Эта мысль столь гениальна в своей простоте, что могла бы служить
примером для венского трактата по логике. Но если отбросить стилистику, то
больше всего моя формула поражает своей правдивостью.
Эта очевидность не могла не броситься в глаза, когда в Пекинском
аэропорту я столкнулась нос к носу с целой армией вентиляторов.
Странные цветы с крутящимся венчиком, посаженные в клетки, могли расти
только в таком необычном месте.
В Японии были кондиционеры. Там я ни разу не видела такие пластмассовые
растения.
Иногда в коммунистической стране можно было встретить кондиционер, но
он не работал, и тогда нужен был вентилятор.
Потом я жила в других коммунистических странах, Лаосе и Бирме, и там я
убедилась, что мой вывод, сделанный в 1972 году, был верен.
Я не утверждаю, что в других, некоммунистических странах совсем нет
вентиляторов. Но там они очень редки, а потому не столь примечательны.