"Амели Нотомб. Любовный саботаж (вариант перевода)" - читать интересную книгу автора

переодеваний. Затаившись в тени, он храбро рискует жизнью.
И когда он вернется в лагерь после смертельно опасной вылазки, его
товарищи будут с восхищением и благодарностью внимать его словам. Добытые им
сведения бесценны, подобны манне небесной. Когда говорит разведчик, генералы
замолкают. Никто не хвалит его, но восхищенные взгляды вокруг говорят сами
за себя.
Никогда ни одно звание не наполняло меня такой гордостью, и никогда ни
одну должность не считала я столь достойной меня.
Позже, когда я стану Нобелевским лауреатом в области медицины или
мученицей, я без особой досады смирюсь с этими простоватыми титулами, думая
о том, что самый славный период моей жизни уже позади, и останусь ему вечно
верна. До самой смерти я буду вызывать восхищение простыми словами: "Во
время войны в Пекине я была разведчиком".

Я читала Хо Ши Мина в подлиннике, переводила Маркса на хеттский язык,
анализировала синтаксический параллелизм в цитатнике Мао, излагала для себя
учение Ленина методом УЛИПО,[5] но сколько ни размышляла я о коммунизме, я
так и не отказалась от вывода, который сделала в возрасте пяти лет.
Моя нога едва ступила на красную землю, я еще не покинула аэропорт, но
уже все поняла.
Я нашла единственно верное определение, заключавшееся в одной фразе.
Эта формула была одновременно прекрасной, простой и поэтичной. И как
все великие истины, она немного разочаровывала своей простотой.
"Вода кипит при ста градусах". Простая красота этой фразы кажется
скудной трапезой, и нам ее мало.
Но истинная красота и не должна насыщать, она должна оставлять наш
внутренний голод неутоленным.
И в этом смысле моя формула была красива.
Вот она: "Коммунистическая страна - это страна, где есть вентиляторы".
Эта фраза столь совершенна, что могла бы служить примером в трактате по
логике членов Венского кружка. Но если оставить стиль в стороне, то больше
всего моя формула поражает правдивостью.
Эта очевидная истина не могла не броситься в глаза, когда в Пекинском
аэропорту я столкнулась нос к носу с целой армией вентиляторов.
Посаженные в клетки странные цветы с крутящимся венчиком могли расти
только в таком необычном месте.
В Японии были кондиционеры. Там я ни разу не видела таких пластмассовых
растений.
Иногда и в коммунистической стране можно было встретить кондиционер, но
он, как правило, не работал, и тогда нужен был вентилятор.
Потом я жила в других коммунистических странах - Лаосе и Бирме, и там
убедилась, что мой вывод, сделанный в 1972 году, верен.
Я не утверждаю, что в других, некоммунистических, странах совсем нет
вентиляторов. Но там они очень редки, а потому не столь примечательны.
Вентилятор для коммунизма - то же самое, что эпитет для Гомера. Гомер
не единственный писатель, который пользовался эпитетами, но именно у него
они обретают особый смысл.
В 1985 году вышел фильм Эмира Кустурицы "Папа в командировке". Там есть
сцена коммунистического допроса, в которой участвуют трое: двое мужчин и
вентилятор. Во время этого бесконечного сеанса вопросов и ответов голова