"Иван Алексеевич Новиков. Пушкин на юге ("Пушкин в изгнании" #1) " - читать интересную книгу автора

- А я уж здоров! Вы меня вылечили одним своим появлением. Да когда вы
приехали? И где же остановились?
- Погоди, Александр, хорошо ль тебе много так говорить? Остановились у
губернатора.
Пушкин живо обернулся к Николаю:
- У Карагеоргия? Знаю. У него на щеке бородавка.
- А приехали вечером, час назад.
- И прямо ко мне?
И, сунув ноги в туфли, схватив Николая за рукав, как за ветку в лесу,
чтобы быстрей подтянуться и встать, Пушкин вскочил, подбежал к генералу
Раевскому и крепко пожал ему руку.
- Рука горяча, - отвечал генерал на приветствие. - Но ничего, будет
все хорошо. Вам надо выпить чего-нибудь теплого. Мы поставим вас на ноги, и
вы поедете с нами.
А на Кавказе и вовсе поправимся. Я говорил уже с Иваном Никитичем
Инзовым, он вас отпускает со мной. Пушкин едва удержался, чтобы его не
обнять.
Доктор - высокий, худой, с узким разрезом внимательных глаз - был
поутру поражен, увидев ночного своего пациента. Пушкин, побрившись, пришел к
Карагеоргию, был весел, даже шумлив; правда, несколько бледен, но шутил и
болтал без умолку с младшим Раевским.
- Ах, Николай, - говорил он ему, сидя за завтраком. - Я никогда не
забуду этой услуги твоей, вечно, поверь, для меня незабвенной. Ведь когда бы
не ты, здесь бы сидеть мне без дела и без людей и глотать эту пыль.
Пушкин немного знал в Петербурге Раевскую-мать и старших ее дочерей -
Екатерину и Елену. Екатерина Николаевна была настоящей красавицей, и Пушкин
по ней тайно вздыхал. Но очень запомнилась ему и Елена. Однажды ему довелось
застать их обеих у Василия Андреевича Жуковского. Елена сидела с матерью на
маленьком полукруглом диване. Рядом с нею в небольшой пузатенькой кадке
высился молодой кипарис, привезенный кем-то Жуковскому в подарок с Афона.
Пушкин очень любил это деревцо и не раз, полушутя, удивлялся, почему это в
древней Греции венчали не кипарисом, а лаврами... И он унес с собою это
видение: стройная юная девушка и такой же рядом с ней кипарис.
Он и тогда еще понял, с какою-то болью в душе за себя самого, как
дружна была эта семья. Но только теперь, глядя здесь на Раевского в
окружении младших его дочерей, Пушкин почувствовал с полною силой, что
именно от него - от отца - шло все это тепло и к нему возвращалось.
Болтая сейчас с Николаем, радуясь предстоящей поездке, он прислушивался
и к разговору Раевского-отца с губернатором, с Инзовым, одновременно кидая
взгляд и на девочек, смирно сидевших со строгою своей англичанкой мисс
Мяттен. Раевский судил обо всем неторопливо, спокойно и вразумительно.
- Хоть говорят, что великий князь Николай Павлович повторил чьи-то
слова, смотря на дворец князя Потемкина: "Этот человек все начинал, ничего
не кончал", но сколько же он и довершил! Он заселил обширные степи, он
сотворил и сей Екатеринослав, и Николаев, и Херсон...
Тут Пушкин едва его не прервал. Он числил Херсон за двоюродным дедом
своим Иваном Абрамовичем. Да и не так это было давно, каких-нибудь сорок лет
тому назад! Дед построил Херсон и поссорился с Потемкиным, но государыня его
оправдала и надела на него александровскую ленту. Пушкин знал хорошо
семейные предания свои и ничего не хотел из них уступать. Но он отложил этот