"Иван Алексеевич Новиков. Пушкин на юге ("Пушкин в изгнании" #1) " - читать интересную книгу автора

спор о Потемкине до путешествия.
- А кто выстроил флот Черного моря? - продолжал генерал. - Кто
уничтожил гнездо неприятельское и приобрел Российской державе Крым и
Тавриду? Чего же, спрошу, он не докончил? Не докончил он только круга
человеческой жизни, не достигнув границы, ей предназначенной, и скончавшись
во всей силе ума и тела.
Карагеоргий был тучен и недалек. Он подавал только короткие реплики:
- Вы истинно правы, ваше высокопревосходительство. Князь
Потемкин-Таврический был как светило на фоне...
Тут, как бы на помощь себе, он принимался поглаживать пальцем свою
бородавку, но и это мало ему помогало: на фоне чего - так и осталось
загадкой.
- Чего ты смеешься? - спросил Николай, заметив, что Пушкин не
удержался и фыркнул.
- Смеюсь я на фоне... умных речей, - быстро ответил тот и легонько
кивнул на губернатора.
Инзов за завтраком был молчалив, даже задумчив. Вольное замечание
Пушкина он все же расслышал и через стол взглянул на него. Александр
заметил, как весело блеснули голубые глаза из-под густых, чуть уже седоватых
бровей, и по-мальчишески, не удержавшись, кивнул и ему.
Девочки слушали старших, но украдкой поглядывали и на Пушкина. Они о
нем многое слышали. Самая младшая, Соня, сидела степенно и чинно. Марии,
заметно, это давалось с трудом. Какое-то замешательство вышло у нее за
пирогом, она едва из-за стола не убежала; все это не укрылось от Пушкина.
После обеда он к ней подошел и начал допытываться.
- Это нельзя сказать, - ответила девочка и покраснела.
Пушкин сел на диван. Снова ему становилось нехорошо: жар, озноб.
Мария заметила это и забеспокоилась. Минуту подумав, она доверительно
склонилась к нему и негромко спросила:
- А сами вы тоже... не съели вы муху?
Пушкин весело рассмеялся, горячей рукой поймал ее прохладные пальчики
и, вслед за тем приподнявшись к смуглому озабоченному лицу девочки,
прошептал тоном заговорщика:
- Ну, вот я и отгадал весь ваш секрет: в пироге была муха?
- Только об этом ни слова, и никому. Ради бога!
Он открыто смеялся теперь ее изумительной выдержке: все-таки съела...
вот это характер!
С этой минуты они подружились. Подошедшему доктору Пушкин сказал:
- Да, да... Опять. Пишите рецепт. Но только получше что-нибудь: дряни
я в рот не возьму.
И при этом состроил такую смешную и кислую мину и так
лукаво-сочувственно взглянул на Марию, что та, забыв о мисс Мяттен,
неудержимо наконец расхохоталась.
Весь поезд Раевских состоял из коляски и двух четырехместных карет. В
одной ехали девочки, рыжая мисс Мяттен и молоденькая татарочка Зара -
компаньонка при девочках и крестница генерала: звали ее по-русски - Анной
Ивановной. Сам генерал ехал со своим доктором Ру-дыковским, Пушкин и Николай
Раевский сели сначала в коляску. Обоим им нравилось, что они ехали впереди и
можно было держать себя, не стесняясь присутствием старших. Но Пушкину все
еще было временами плохо, и в конце концов оба молодых человека перебрались