"Геннадий Новожилов. Московский Бисэй " - читать интересную книгу автора

Косте пришлось исполнить свой "гражданский долг" - позвонить
Шуркиной жене. Он сообщил ей, что они выпили, что Шуре, само собой,
нельзя за руль, что Шура переночует у него.
- Представляю, что там у вас, - процедила Капа и бросила трубку.
- Ты небось хочешь спросить, чего это я продолжаю жить в аду, - говорил
Шура, устраиваясь на раскладушке.
- Да ничего я не хочу спросить, - отнекивался Костя. - Многие на этом
свете живут в таком, или другом, или третьем аду. И ничего.
- Я бы мог тебе сказать, - завелся Шура, - что самоистязаюсь из-за
детей. Кость, не верь. Детям было бы легче, если бы мы разошлись.
- Шур, давай о чем-нибудь приятном. Например, о том, как ты потрясающе
снял сумерки. Как это ты догадался подтянуть цвета воды и неба и убрать
линию горизонта! Ты представляешь, когда зашелестит тростник и крикнет
цапля!
Шура дослушал дифирамб и снова за свое:
- Наблюдая таких же, как я, слабоумных, ясно вижу - этот контингент
придурков создан специально. Эта каста страданиями своими вырабатывает некую
энергию, а эта энергия вроде корма для каких-то сил. Согласен?
- А может, не корма, а острого соуса, - смирился Костя. - Скажем, вроде
аджики.
- Точно! Вот "Чудо Георгия о змие". Для меня это иллюстрация жития
таких, как мы с Капитолиной.
- Ты, Шурей, конечно, Егорий, а Капа, конечно, змей.
- Нет, Кость, не так. Они меняются местами: сегодня на коне, завтра во
прахе, с железкой в кишках. И так всю, всю жизнь.
- Ты меня, Шурей, извини, но то, что я наблюдаю, говорит мне о том, что
ты валяешься внизу больше времени, чем она. Что, нет?
- Ха, больше времени! Я теперича навсегда внизу, а она сверху. Вот
такая у нас эротика.
Несчастный Шурей еще долго живописал свою змеиную жизнь. Эта жизнь
представлялась Косте в виде капкана, куда обреченный Александр попал стопой.
Уж объедены все листья на ближайших кустах, уж обглоданы все травы вокруг
капкана, а спасенья нет как нет. И вот Шурей делает последнюю попытку, чтобы
вернуться к людям. С нечеловеческим воем перегрызает он ногу и, оставив ее в
капкане, уползает навстречу свободе и пристойной жизни.
- А похожа она у меня потому, - вдруг произносит Костя, - что в роду у
Катерины наследил какой-то шустрый азиат. Отсюда косоглазие, общее для всех
восточных Катек.
Они долго лежали молча, и уж сон хозяйничал в комнате, когда засыпающий
Костя услышал:
- Ты что, в Катьку втрескался?
Костя сделал вид, что спит. Он посопел, пока, перестав притворяться,
уснул взаправду. Среди ночи он проснулся, уставился круглыми глазами в
темноту, послушал Шуркин храп и внезапно понял - куклу необходимо делать
беловолосой.
Вечера следующей недели пошли на устройство кукольной прически из белых
шелковых нитей. Эта несколько беспорядочная прическа вместо аккуратных,
словно шапочки, японских куафюр превращала куколку в живое существо.
Закончив работу, Костя пристроил куклу напротив тахты и, прежде чем погасить
лампу, долго любовался беловолосой азиаткой. Все получилось отлично, да все