"Алексей Силыч Новиков-Прибой. У дальних берегов" - читать интересную книгу автора

усилились, и это было похоже на то, как будто незримый противник стрелял в
"Олдгамию".
Моряки зажили береговой жизнью.
Первую ночь провели, греясь у костра и прикрываясь от дождя брезентами.
И все же люди успели отдохнуть, собраться с силами. Рано утром, словно по
команде, поднялся весь отряд в сорок один человек. Проголодавшись, первым
делом принялись за завтрак: ели мясные и овощные консервы и пили чай с
английским вареньем. Только теперь можно было оглядеться кругом. Куда их
занесло? Природа поражала своей суровостью, отвесные утесы, изрезанные
берега, скалистые горы в снегу, мелкие кустарники в долинах, буруны среди
камней, мглистые дали океана. Неумолчно шумели соленые воды, разбиваясь о
рифы. Тучами носились чайки разных пород, то замолкая, то вдруг издавая
такие дребезжаще-визгливые выкрики, словно среди пернатого царства произошло
какое-то необычайное событие. Но больше всего удивляло людей скопище тысяч
каких-то птиц на отвесной скале маленького острова. Эти птицы сидели молча,
копошились, некоторые из них по утиному ковыляли к краю каменной стены и,
падая, расправляли крылья. Но на воде они легко плавали и ловко ныряли.
Необычайное зрелище представлял собою берег моря против лагеря - весь он был
загроможден грудами ящиков и белых жестяных банок с Керосином, досками и
разными деревянными вещами. Все это было выброшено, как балласт, во время
разгрузочного аврала и затем волнами прибито к острову. На берегу валялись и
мертвые птицы с опаленными перьями. Очевидно, ночью они попадали в пламя
пожара и, задыхаясь, падали в воду. "Олдгамия" все еще продолжала гореть,
поднимая огненные языки до ста футов высотой, и от нее расплывались клубы
черного дыма, смешиваясь с туманом и сак бы образуя грозовые тучи, нависшие
над морем.
По распоряжению командира матросы принялись за оборудование лагеря.
Доски и брезенты, снятые с парохода, пошли на постройку палаток. Приступив к
работе, люди обнаружили, что они захватили с собою из кочегарки лопаты, но
топор и пилу из плотницкой второпях взять никто не догадался. Эти
инструменты пришлось заменить ножами, что значительно затрудняло дело.
Однако к вечеру на диком месте лагерь принял благоустроенный вид: стояли
недалеко друг от друга две палатки, одну из них, офицерскую, назвали
"кают-компанией", а другую, матросскую, "кубриком"; вырытая под продуктовый
склад яма называлась по-корабельному "ахтерлюком"; сделанное в пригорке
углубление с отверстием для дымохода гордо именовалось "камбузом". Главное
богатство лагеря заключалось в огромном запасе топлива: с берега натаскали
множество ящиков и банок с керосином - пригодятся для разжигания костров.
Командир и здесь поддерживал порядок и дисциплину. По утрам старший
офицер Лейман выстраивал команду во фронт. Трегубов выходил из палатки,
принимал рапорт от своего помощника и важно, как на судне, здоровался с
матросами. Некоторые из них слышали, как он наказывал своему помощнику:
- Прошу вас держать нижних чинов в строгости. Я ни при каких
обстоятельствах не допущу распущенности. Если кто нарушает дисциплину -
доложите мне. Я найду меры воздействия на виновных.
Старший офицер Лейман слабо возражал:
- По-моему, команда у нас отличная. И мне кажется, нет надобности очень
подтягивать ее. Здесь все стараются сами для себя.
- Я не говорю, что матросы у нас плохи, но они хороши, пока держишь над
ними кулак наготове. Нужно, чтобы каждый из них на каждом шагу чувствовал