"Алексей Новиков-Прибой. Цусима" - читать интересную книгу автора

окончательной развязки в боевой рубке, в башне такой-то, в каземате таком-то
в батарейной палубе, в минном отделении, в машине, кочегарке в операционном
пункте? Кто и что при этом говорил? Какие распоряжения исходили от
начальства и как они исполнялись? Какова наружность отдельных личностей, их
привычки и характер. Как некоторым представлялся бой, наблюдаемый с
описываемого нами корабля? И так далее, вплоть до незначительных мелочей.
Матросы охотно и откровенно рассказывали нам обо всем, ибо перед ними
были такие же товарищи, как и они, а не официальная комиссия составленная,
как это было впоследствии, из адмиралов и офицеров при Главном морском
штабе. Если кто-либо из опрашиваемых говорил неверно, то сейчас же другие
участники боя вносили поправки. А потом некоторые матросы начали сами
приносить мне свои тетради с описанием какого-нибудь отдельного эпизода.
Таким образом, через несколько месяцев у меня собрался целый чемодан
рукописей о Цусиме. Этот материал представлял собою чрезвычайную ценность.
Можно смело утверждать, что ни об одном морском сражении не было собрано
столько сведений, сколько у нас о Цусиме. Изучая подобный материал, я имел
ясное представление о каждом корабле, как будто лично присутствовал на нем
во время схватки с японцами, нужно ли добавлять, что наши записи не были
похожи на официальные описания этого знаменитого сражения.
Но случилось так, что наша работа погибла, погибла самым нелепым
образом.
Об этом, несколько торжествуя, повествует артиллерийский офицер с
броненосца "Ушаков", лейтенант Н. Дмитриев, в своих воспоминаниях "В плену у
японцев", помещенных в журнале "Море" за 1908 год, " 2. Правда, сам он
находился в городе Сендае и поэтому не мог знать, что у нас случилось, но он
приводит письма, полученные от своих нижних чинов из Кумамота. В одном из
таких писем унтер-офицер Филиппов говорит:
"Люди из числа команды "Орла", "Бедового" и других сдавшихся кораблей
стараются здесь возмутить пленных и нашли себе ярых сообщников и при помощи
их стали распространять книги политического содержания и газеты с ложными
слухами о России, а всего более стараются посеять вражду у команды к своим
офицерам. К счастью, из числа пленных нашлись люди более благоразумные и
предупредили их вовремя, не дав распространиться этому злу.
9/22 ноября команда, выведенная из терпения их поступками, избила их
агитаторов. Двое из них едва ли останутся живы, остальных же забрали японцы.
Все их книги и записки предали огню, а также и машинку печатную обратили в
лом" (стр. 72-73).
Другой матрос начинает свое письмо со слов: "Всемилостивейшему государю
моего благородию", а потом рассказывает о разных делах революционеров.
"Хотя они и делали это тайно, - пишет дальше матрос, - но скоро это
стало явным.
8 ноября приходил к нам армейский офицер известить, что начали
отправлять пленных во Владивосток и что там сделали бунт.
Он просил нас, чтобы мы, когда будем отправляться, вели себя степенно и
не бунтовали.
В то же время эти же самые политические развратители кричали: "Бей его,
бей!"
Тогда офицер видит, что делают беспорядки, и ушел, но в это время,
когда они кричали, то некоторые матросы записали этих бунтовщиков.
На другой день 9 ноября, вся команда, которая не желает, чтобы враги