"Герт Нюгордсхауг. Бастион " - читать интересную книгу автора

отношение к издевательству над лошадьми.

Еще один случай произошел в том же году, под самое рождество. Ермунн
Хаугард напросился съездить с отцом на пастбище, чтобы доставить оттуда воз
сена. Крестьяне в селении взяли себе за правило накануне рождества запрягать
лошадь в сани и отправляться на сетер,* чтобы привезти корма для скотины из
тамошних сараев. Это имело смысл, поскольку к тому времени на сеновале в
усадьбе освобождалось достаточно места и запасы сена можно было сложить
туда, да и снег был пока неглубокий, подняться в санях по горному склону
было не тяжело. На вторую половину зимы обычно приходились большие
снегопады, и тогда никакая лошадь по склону уже не прошла бы.
______________
* Высокогорное астбище.

Ехали они на Буланке. Отцу почти не требовалось пускать в ход вожжи,
так хорошо Буланка знала дорогу. В ту зиму снега как раз нападало много, и
ехать по склону было бы затруднительно, если бы на предрождественской неделе
санный путь не раскатали многочисленными возами. С утра пораньше подались за
сеном и Глёттен с батраком: отец углядел их сани выше по склону. Глёттен и
Хаугард были соседями по сетеру.
Где-то посередине горного склона бежал ручеек под названием Водопойный
ручей. Название свое он получил оттого, что к нему был съезд и лошади могли
утолить здесь жажду. Буланка всегда пила в Водопойном ручье, даже зимой,
потому что тогда, если ручей и замерзал, для нее вырубали во льду прорубь.
Неподалеку от ручья, когда Буланка, выбившись из сил и мучимая жаждой,
все чаще останавливалась передохнуть, до их слуха донесся шум и гам. На
дороге выше по склону кто-то ругался последними словами. Отец тут же признал
голоса Глёттена и Грёна и поспешно запихнул трубку в карман. Не иначе как
что-то стряслось. Побледневший Ермунн сидел в оцепенении, не ожидая ничего
хорошего. Больше всего ему сейчас хотелось спрятаться в мешок с сеном, на
котором они сидели, благо там оставалось еще место.
Они увидели, в чем дело, поворотив к Водопойному ручью: там лежал,
завалившись под откос, огромный воз с сеном. Лишь стволы берез, принявшие на
себя удар, помешали саням перевернуться вверх дном. Впереди, утопая по брюхо
в снегу, стоял старый Глёттенов конь, Гнедой. Возле него суетились Трёэн с
батраком. Они охаживали коня березовыми жердинами, пытаясь заставить его
втащить воз обратно на дорогу. Однако, сколько конь ни бился и ни дергал,
стронуть воз с места ему не удавалось. На морде у него выступила пена, от
массивного корпуса застрявшего в снегу коня валил пар. Грён дубасил Гнедого
словно заведенный. Тот ошалело вращал белками и ржал, скаля свои огромные
желтые зубы. Ермунна даже оторопь взяла.
Отец закричал, чтобы они прекратили мучить животное: воз так застрял,
что коню его все равно не вытащить. Пусть-ка лучше распрягут Гнедого да
поразбросают снег вокруг, тогда, может, Буланка и вытянет сани. Буланка была
куда моложе и крепче Гнедого. Порядком наругавшись и поколотив коня еще, они
наконец последовали отцовскому совету. Стоило немного раскидать снег, как
Буланка с легкостью выволокла воз на дорогу. В сани снова запрягли старого
глёттенского ломовика, и Грён с хозяином покатили дальше, но Ермунн обратил
внимание на то, что пена на губах Гнедого окрасилась в розовый цвет. И
мальчик понял: этот конь не жилец на свете.