"Бранислав Нушич. Дела кикандонские" - читать интересную книгу автора

яблока, точно богу жаль одного яблока! Нет, он выгнал ее за то, что она
начала про него сплетничать".
Но и женские ссоры не могли подорвать общего согласия и любви, потому
что женщины поссорятся, разругаются, наплюют друг другу в глаза, а потом
опять помирятся. Полиция никогда и не вмешивается в эти женские дела. Только
раз начальник полиции попытался было вмешаться в дела одной очаровательной
итальянки, когда ее мужа не было дома, но она его так отчитала, словно он
был ее законным мужем Чуть кипятком не обварила; но он ничего, притворился,
будто ничего не знает, и она сделала вид, что ничего не знает. И опять
наступил мир, словно начальник полиции никогда и не пытался вмешаться в дела
очаровательной итальянки.
Что же касается отца Перы и окружного начальника, то они тоже хорошо
жили. За все четыре года братской жизни только раз и подрались, да и то,
разумеется, не на улице на глазах у всех, а как образованные люди - в
канцелярии. Можно сказать, что и здесь не было никакой причины для ссоры.
Просто однажды на торжественную службу по случаю славы[3] батюшка принес
револьвер, так как в церкви не было прангии.[4] И вот, когда пришло время
провозглашать здравицу, батюшка пропел перед алтарем первую строфу, а потом
отбежал к окну, положил пистолет на руку и - "бум!" После праздника окружной
начальник возьми да упрекни батюшку: не следовало, мол, из церкви стрелять.
И ведь упрекнул-то по-человечески, благопристойно: "Батюшка, говорит, ты все
ж свинья, разве из церкви стреляют?"
А батюшка обиделся и какими только именами не назвал окружного
начальника! Тогда и окружной начальник вскипел и сказал батюшке что-то еще
более обидное, видно, обругал и славу отца Перы и попадью.
А батюшка - человек разумный - понял, чем все это может кончиться и,
чтоб как-нибудь замять ссору, говорит: "Ну, бог дал, будет, будет,
разошелся. Ну, ругаешь мою попадью, так у меня ее и нет. Но славу мою ты
зачем трогаешь, осел ты этакий..." Ну, и еще что-то в том же духе. Тогда
окружной начальник схватил батюшку за бороду, а батюшка схватил чернильницу
да на окружного. Запутались оба в батюшкиной рясе, рухнули на пол, но, как
образованные люди, не стали доводить дело до крайности и разошлись
по-хорошему. Так все и кончилось. У батюшки только слегка поредела борода с
левой стороны, а у окружного начальника один зуб начал шататься.
Вот как это было. И все прошло, как будто ничего и не было. И живут они
сейчас очень хорошо, в полном согласии, дружно.
Все бы было великолепно и дальше, и никто бы никому на мозоль не
наступал, если бы доброго начальника полиции не перевели в другой округ. Все
очень жалели, когда он уходил, да и ему, по правде сказать, жаль было
расставаться.
Через некоторое время приехал новый начальник полиции, молодой человек
с редкой бородкой и толстыми губами. Пожалуй, и о нем нельзя сказать ничего
плохого, но у него каждое третье слово - "закон", и Есе ему не так да не
этак. Кричать не кричит, а все твердит о каком-то "порядке". А уж лучшего
порядка, что он застал, кажется, и желать нельзя. Часто и в канцелярию стал
вызывать. "А это что такое, а это зачем?" Изобьют кого-нибудь, так, шутки
ради, просто чтоб поразмяться, а он сейчас же садится составлять громадные
протоколы, следствие ведет, допрашивает и все записывает и на каждую бумажку
номер ставит. Чуть ли не из-за каждой мелочи заводит номер и вызывает по ней
человека.