"Бранислав Нушич. Дела кикандонские" - читать интересную книгу автора

Бранислав Нушич

Дела кикандонские

Сердце радовалось, глядя на то, как хорошо все шло в Майдан-пеке[1] до
недавнего времени. Как у райских дверей, собрались тут все народы: и
итальянец с острой бородкой и гармоникой за пазухой, и влах с большой
головой и украденной краюшкой в котомке, и немец с голубыми глазами и
молитвенником подмышкой, и словак со вздернутым носом и бутылкой ракии[2] в
кармане, и кого-кого только тут не было! И все жили весело и хорошо, словно
дети одной матери.
А с чего бы им и ссориться? О вере они не спорили, а политика даже не
заглядывала в окна Майдан-пека. Они не знали, что делается в Сербии, не
получали газет и никого не выбирали - ни депутата в Скупщину, ни старосту
общины, да и общины-то у них не было. Из-за чего же в таком случае
ссориться?
Да и вообще это прекрасные и добропорядочные люди; целыми днями они
сидят у своих окон и трудятся, как кроты, а ночи напролет пьют, как рыбы.
Что же касается отцов города, то, положа руку на сердце, можно сказать, что
и отцы города у них прекрасные люди.
Вот взять хотя бы отца Перу! Правда, у него несколько другие привычки:
он весь день пьет, как рыба, а всю ночь роется в перине, как крот, но тем не
менее все жители Майдан-пека уважают и любят его, как брата, ибо о вере он
всегда говорит: "Что француз, что итальянец, что серб - все одно. Бог один
для всех. А если итальянец, прости господи, носит острую бородку, а серб ее
не носит, так что ж тут особенного? Все равно он такой же человек, как и
все".
Что касается начальника полиции, то можно также сказать, что и он был
прекрасный человек. А уж какой добрый! Если иной раз и рассердится и
вспомнит чью-нибудь мать, то это так, к слову, а если и проявит строгость и
арестует кого-нибудь, то разве лишь для удовлетворения закона. Случится
иногда, чтобы руки размять, залепит кому-нибудь пощечину, но после сам же и
раскаивается, да так, знаете, искренне, как только может каяться человек с
добрым сердцем. "Уж если, говорит, бог дал мне такое доброе сердце, то вовсе
незачем было ему мне давать такие добрые кулаки".
И понятно, что такие хорошие люди и между собою должны были жить
хорошо. Редко где что-нибудь произойдет, и то уж не бог знает что. Например,
полгода назад вот что вышло: пили люди, пили, да и подрались. Подрался серб
и влах, а убитым оказался какой-то немец, то ли Фердинанд, то ли Роберт - не
знаю, только знаю, что его убили. Правда, это ведь не бог весть что. Ну,
пошутили люди - мало ли что бывает. Вскоре после этого выбили одному
итальянцу глаз, ну и немного голову размозжили. Может быть, он и выздоровел
бы, да часа три спустя умер естественной смертью, наверное, от какой-нибудь
внутренней болезни.
Так вот и шло, но, сохрани бог, чтоб это как-то повлияло на
установившийся строй жизни или вызвало раздоры и неприязнь. Уж если и
случится какая-нибудь серьезная ссора, то так и знай - женщины повздорили. И
ведь было бы о чем, а то так - сплетни одни.
Один итальянец (тот покойник, которому вышибли глаз) сказал однажды
отцу Пере: "Неправда, будто бог выгнал Еву из рая за то, что она откусила от