"Герд Нюквист. Травой ничто не скрыто " - читать интересную книгу автора

и мне казалось, будто я снова стал маленьким и пришел на воскресный обед к
моей бабушке. Но тут я должен оговориться.
Обеды у бабушки были мирные, уютные, овеянные ленивой воскресной
полудремой. А этот обед не был ни мирным, ни уютным. Я пытался понять,
откуда исходят волны нервного напряжения.
Возможно, они исходили от меня, Я недоумевал, почему спустя столько лет
меня - в качестве единственного гостя - вдруг пригласили в этот дом.
Возможно, нервозность создавала сама хозяйка. Она сильно поблекла за это
время, как часто блекнут блондинки. Но в глазах ее горел прежний огонек:
казалось, она по-прежнему настороженно что-то высматривает, то и дело
окидывая взглядом людей, собравшихся за столом.
Сухая четкая речь полковника Лунде по-прежнему звучала как хорошо
смазанный пулемет. Но сплошь и рядом он терял нить разговора.
Его чудаковатая сестрица никак себя не проявляла. Точнее, время от
времени она издавала односложные реплики вроде "да" или "нет", неизменно
выражая согласие с высказываниями собеседников.
Дочь полковника Лунде очень заинтересовала меня. Она обслуживала нас
ловко и бесшумно. В промежутках, присаживаясь к столу, молча ела. Я вспомнил
ее мать - благовоспитанную даму. Худенькая долговязая девчушка была такой же
благовоспитанной, а это свойство редко встречается в наши дни.
Мы не разговаривали, а вели беседу, О погоде, о выборах и опять о
погоде. Вот уже прошла первая неделя января, а снега все нет и нет. Может
быть, для Управления по эксплуатации шоссейных дорог это весьма удобно? Все
согласились, что для управления это весьма удобно. И все это время
ангельские голубые глаза тревожно оглядывали нас.
Я с облегчением вздохнул, когда обед кончился и в библиотеке подали
кофе.
- Сахару, сливок?
- Нет, благодарю, я пью черный кофе, - сказал я.
- На улице потеплело... и небо заволокло... может быть, выпадет снег...
- Да, может быть...
Я выпил кофе, который налила мне высокая худенькая дочь полковника
Лунде. Позвякивали чашки, и мы снова заговорили об Управлении по
эксплуатации шоссейных дорог.
- Виктория!.. - позвал полковник Лунде.
- Да, папа?
Виктория. Значит, ей дали имя матери.
- Ты можешь идти мыть посуду. Сделай книксен и скажи "до свиданья"
доценту Бакке.
Господи боже мой! Девушке наверняка уже семнадцать лет, а ей велят
сказать "до свиданья" и сделать книксен. Мне хотелось знать, как она на это
отреагирует. Но она реагировала, как ей было положено.
Подойдя к двери, она повернулась к нам лицом. Пугающе тоненькая, в
уродливой, непомерно длинной плиссированной юбке и мешковатом свитере
мышиного цвета, На худеньком личике горели большие зеленые глаза. Она
сделала книксен.
- Спокойной ночи, доцент Бакке.
Она уже взялась за дверную ручку. Не сделай она этого, я вскочил бы и
распахнул перед ней дверь - из ребяческого бунта против злосчастной военной
дисциплины полковника Лунде. Но я упустил момент. Тогда я встал из-за стола