"Эдна О'Брайен. Девушка с зелеными глазами ("Деревенские девчонки" #2) " - читать интересную книгу автора

особенно по ногам.
Я сделала макияж, подкрасила губы, положила тени, подвела ресницы тушью
"Пепел Роз". Само это название казалось мне каким-то таинственным. Вилли
раздобыл мне пакет из-под сахара, чтобы я могла положить в него туфли, а
сама идти по улице в сапогах. Дождь лил как из ведра, почти скрывая небо и
переполняя водой сточные канавы.
- Не делай ничего такого, что не стал бы делать я, - напутствовал меня
Вилли, который, открыв мне дверь, стоял посвистывая, пока я, точно
умалишенная, мчалась к автобусной остановке. Расстояние до нее было
крошечным, но дождь свирепствовал вовсю.
Автобус оказался полупустым, так как в этот час мало кого привлекала
возможность прокатиться в центр города, а идти в кино было еще слишком. По
всему полу валялись обрывки газет и пустые пачки из-под сигарет. Маршрутик
был не из престижных.
Я стала читать газету, которую нашла на сиденье рядом со мной. В статье
излагалась история священника, которого подвергли пыткам в Китае, Все его
откровения были мне отнюдь не в диковинку, я вдоволь наслушалась таких
историй в монастырской школе, где мне довелось учиться. Наша воспитательница
читала нам их каждый раз в субботу вечером. Обычно она предпочитала черпать
нравоучительные примеры из газеты "Штандарт". Там любили писать о том, как
выдергивают ногти священникам и как запирают несчастных монахинь в сараях с
крысами на ночь.
Я так погрузилась в эту бесконечную статью, что чуть было не проехала
свою остановку.
Бэйба, разодетая, как рождественская елка, уже дожидалась меня возле
гостиницы. Ее волосы были налачены, а на руках у моей подруги я увидела
новую меховую муфточку.
- Спаси меня, Матерь Божья, куда ты собралась в своих мокроступах? -
удивилась она.
Я посмотрела на свои ноги, и меня словно током ударило. Я поняла, что
забыла туфли в автобусе.
Хотя ничего страшного здесь не было, надо только перейти па другую
сторону улицы и подождать, когда автобус остановится на обратном пути.
Павильончика на этой стороне не было, и прическа Бэйбы немного поползла от
дождя. Но это было еще полбеды, хуже, что в автобусе не оказалось моих
туфель, и даже кондуктор сменился. Он предположил, что скорее всего тот,
другой кондуктор отнес их на склад потерянных вещей.
- После десяти утра можете позвонить им, - сказал он, и когда Бэйба
услышала это, она промурчала что-то вроде "тру-ля-ля", направляясь обратно к
гостинице. Мне ничего другого не оставалось, как понуро последовать за ней.
В банкетный зал мы тоже попали не сразу, хотя Бэйба и сказала
привратнице, что мы журналистки. Для убедительности она долго копалась в
своей сумочке и наконец объявила, что забыла пригласительные. Она описала их
как розовые билетики с золоченой каймой. Такая проницательность Бэйбы
объяснялась тем, что в руках у привратницы была целая пачка таких билетиков,
золоченые края которых она нервно теребила пальцами. Видок у моей подруги
был еще тот, Руки тряслись, пока она искала эти несуществующие приглашения,
а пудра и румяна, размытые дождем, неравномерно размазались по щекам.
- Какую газету вы представляете? - спросила наконец привратница. Сзади
тем временем уже начала образовываться небольшая очередь.