"Джон О'Фаррелл. Лучше для мужчины нет [H]" - читать интересную книгу автора

видом сидевшей у окна в роскошном обрамлении живых цветов.
С работой на эту неделю было покончено. Пришло время отправиться в
Северный Лондон. Наступил час пик, и я еле втиснулся в поезд вместе с
теми, кто провел день в трудах праведных. Сотни потных служащих
прижимались друг к другу, умудряясь при этом делать вид, будто кроме них в
вагоне нет ни души. Руки, согнутые под немыслимыми углами, держат книги в
мягких обложках, перегнутые на корешке. Шеи вытянуты, чтобы прочесть
строчку из газеты соседа. Христиане перечитывают Библию так, словно видят
ее впервые.
Внезапно неподалеку освободилось место, и я начал пробираться к нему,
стараясь держаться в рамках приличий и не впадать в такое недостойное
поведение, как спешка. Сев, я удовлетворенно выдохнул, но радость быстро
сменилась беспокойством. Прямо передо мной стояла женщина, платье
обтягивало неопределенную выпуклость. Шестой месяц беременности или она
просто, скажем так... немножко фигуриста? Наверняка не скажешь. Я изучил
ее с ног до головы. Ну, почему бы ей не намекнуть? Почему у нее нет пакета
из магазина для беременных, или она не оделась в одну из тех старомодных
кофт, что вопят: "Да, беременная я!" Я осмотрел ее еще раз. Во всех
остальных местах платье свободно свисало; материал был туго натянут лишь
на округлом животе. Что хуже - не уступить место беременной женщине или
предложить сесть женщине, которая не беременна, а просто толстая? Может,
именно поэтому мужчины раньше уступали места всем женщинам без разбору -
чтобы не мучиться над дилеммой. По всей видимости, никого из окружающих
этот вопрос не волновал, но я чувствовал, что должен поступить благородно.
- Простите, не желаете присесть? - сказал я, вставая.
- С какой это стати? - вызывающе спросила она.
Вот черт.
- Ну-у... вы выглядите немного усталой... а я все равно выхожу на
следующей, - солгал я.
Она заняла мое место, а мне пришлось выйти из вагона, чтобы не
раскрылся обман. Я пробился через толпу на платформе и влез в тот же поезд
двумя вагонами впереди. Небеременная женщина проводила меня странным
взглядом - но не настолько странным, как пятнадцать минут спустя, когда мы
оба проходили через турникеты на станции "Кентиш-таун".
Стоило выбраться на свежий воздух, как зазвонил мобильник. Хьюго
извинился, что я его не застал, но всю вторую половину дня ему пришлось
мотаться туда-сюда. Совершенно излишняя подробность. Музыкой он остался
доволен - мне удалось создать что-то "прямо-таки охренительно кайфовое".
Хотя обычно я считаю Хьюго человеком неискренним и не доверяю его
суждениям, в этот раз я готов был сделать исключение. Я всегда сомневался
в качестве своих музыкальных отрывков. Как только в голове складывается
приличная мелодия, мне начинает казаться, будто я ее у кого-то стащил,
поэтому любую похвалу проглатываю с жадностью. К сожалению, музыку я
сочинил всего лишь для радиорекламы, да и агентство вряд ли сделает Хьюго
продюсером, так что ее все равно никто никогда не услышит. Я знал об этом,
еще берясь за работу, но знал также и то, что смогу выполнить ее быстро,
за нее хорошо заплатят, и благодаря ей я смогу расслабиться пару дней в
своем уютном коконе.
Я свернул в тупик Бартоломью. Вдоль улицы выстроились высокие
монолиты серых мусорных баков на колесиках, подобно статуям с острова