"и другие "Овсяная и прочая сетевая мелочь за лето-осень 2003 г." (Сборник)" - читать интересную книгу автора

иллюзий. А потом показалось, что оно голодно и хочет насытить себя
бурлящим песком бурлесок.
Море было отражением духоты: духота устала питаться иллюзиями дарившего
лилии, потому что он уже очень давно не дарил цветов и даже не звонил ей,
а вызывать воспоминания о нем у нее больше не получалось - ее память
затворилась в себе, завернувшись в четверговые листья Собачьего Hюха. Так
духота сотворила море.
Море было ее зеркалом. Оно считало себя язвительным. А на самом деле
просто наслаждалось одышкой прямоты. Духота назвала море Алексеем. А его
наслаждение прямотой - Jester. А вообще ей хотелось, чтобы море было ее
зеркалом.
Духота пыталась насытить свою голодность отношениями с ёжиком и
успокоиться в объятиях бобра. Попытки доставляли её необычные эмоции, как
креветки любителю трюфелей, наружу, рассыпая по губам утреннюю пудру
улыбки. Духота жила в Цикламеновой роще, а ёжик и бобер - в городе. Белая
лошадь жила медвежонком, а медвежонок - белой лошадью. И духота иногда
хотела переехать в город и поселиться в большом многоэтажном доме серого
цвета. Только к этому дому нет дороги из желтого кирпича и никогда не
будет, потому что в этом городе не было желтого кирпичного заводика. Да и
свечного тоже. Поэтому духота так и не нашла дороги к серому дому.


Как пошить сарафан
Стремительно надвигалось лето, подглядывая правым глазом в щелочку мая
сквозь ветки можжевельника. Поэтому нужно было сшить сарафан.
Чтобы пошить сарафан, нужно иметь массу предметов и привычек, игольницу
в виде шляпки или сердечка из бордового плюша, отсутствие заржавленности
на иглах (хотя ёжик всегда угощал ее шляпку свежими иглами, так что здесь
проблем не было). Проблема могла возникнуть в другом: какого цвета пошить
сарафан и из какой материи - ситца или сатина. Ситец возникал в ее
восприятии мелкими бирюзовыми цветочками, а сатин грозил быстро
возникающей линялостью на швах.
Духота любила устойчивость цвета. А еще у духоты были маленькие,
плоские, как камбалки, портновские мелки. И она хотела ими порисовать.
Только никак не могла понять, где у мелка-камбалки рот, а где хвост.
Потому что не могла оставить мелок без улыбки. А плавать и без хвоста
можно.
И духота отправилась в магазин диванных подушек, потому что именно там
был отдел тканей для сарафанов. Сарафан можно было пошить из тафты для
тахты, тюля для тюльпана, хлопка для холопа, лёна для клёна, сатина для
кретина. Hо ей всё-таки понравился ситец с маленькими бирюзовыми
цветочками. Как будто незабудки расцвели на заснеженном по самые уши полю.
Белая лошадь долго обмеряла духоту взглядом и негнущейся линейкой. А
сантиметр почивал на лаврах в банке для специй и не желал работать. Он
страдал манией величия. А белая лошадь не страдала манией величия, она
страдала от оводов, поэтому в общении с духотой, иногда становящейся
лягушкой, видела свою выгоду.
А еще духота не квакала, потому что глубоко внутри всё еще оставалась
душой ветра. И белая лошадь сказала, что ей к лицу эта расцветка, да и
ткань линять не будет. И еще белая лошадь пригласила духоту как-нибудь