"и другие "Овсяная и прочая сетевая мелочь за лето-осень 2003 г." (Сборник)" - читать интересную книгу автора

заглянуть к ней в гости. Как-нибудь попозже.
Духота возвращалась из города в Цикламеновую рощу и думала: как хорошо,
что скоро лето. Уже напряглись бутоны цикламенов, мышцы цветков светились
сквозь прозрачность их намерений - раскрыться навстречу солнцу и опылению
тычинок. А некоторые стрекозы уже пилотировали пространство над рощей,
потому что они заранее выбирали себе бутоны цикламенов для отдыха после
брачных игр. Так хорошо пригласить девушку прогуляться по берегу моря по
имени Алексей, а потому уложить ее, оплодотворенную и удовлетворенную,
отдыхать на самый яркий цветок. Хорошо, что духота создала море. Конечно,
это не Hицца и не Копенгаген, но тоже отдает экзотикой.
Дважды духота разворачивала левый краешек зеленой упаковки и
прикасалась средним пальцем правой руки к отрезу материи.
Hо ёжик не носил сарафанов.

==========================================================================
Oleg Docenko 2:5020/400 26 Jun 03 06:50:00
Татьяна Краюшкина

Переезд в новый дом

Пришла повестка о переезде в новый дом. Ее три уставшие ноги волочились
по мелкой майской пыли, а лапотки, снятые кальки с венериного башмачка,
сочились усталостью. Сочиво было малостью, переполнившей канкан ритма.
Сплетенная крючком мелодия жизни вновь стала казаться оборванной нитью:
один хвостик - маленький-маленький - безжизненно висел из уже сплетенного
изделия, а второй, еще не начавший выплетаться узором сначала плелся
послушно за волей духоты, а потом просто взял и оборвался. И всё потому,
что она оглянулась назад. Вдруг осознание того, что всё кончилось, даже
иллюзии, что даривший лилии никогда не будет с ней, задышало в затылок.
Духота попыталась повернуться на 180 градусов, но дыхание осознания не
прекратилось, а напротив, услужливо продолжало дышать: теперь - ей в лицо.
И она посмотрела своему страху в глаза.
Потому что это и был ее главный страх. Потому что она всё еще качала в
люльке самоабортированный зародыш надежды, что даривший лилии вернется к
ней навсегда. Или хотя бы внезапно позвонит в дверь и вернется к ней на
пару часов. Раньше она дышала этой парой часов. Они были ее кислородной
маской.
Теперь они стали болотной гнилью. Потому что он никогда не вернется к
ней.
Ушедшие не возвращаются.
И она пошла к морю по имени Алексей. Она села на берег моря и
заплакала. Слёзы пытались перегнать другу друга - кто раньше осолонит ее
шею - и дальше - к груди. А она всё плакала и плакала, потому что никак не
могла избавиться от всей этой любви, накопившейся в ней к дарившему лилии,
почковавшейся в ней, как микробы, и заразившей всё ее тело и даже немного
душу. Потому что этой любви было гораздо больше, чем самой духоты. А
духота была всего лишь женщиной. Женщиной, которая сидела на берегу моря
по имени Алексей и плакала.
А Алексей целовал ее бедра. Hачался вечерний прилив.
Повестка тайно наблюдала за духотой. И жалела и ее, и себя. Жалела свои