"О.Генри. Клад" - читать интересную книгу автора

Марту привлекательным существом. Это был некий Гудло Банке,
юноша, только что окончивший колледж. Он знал все, что есть
в книгах, - латынь, греческий, философию и в особенности
высшую математику и самую высшую логику.
Если бы не его привычка засыпать своими познаниями и
ученостью любого собеседника, он бы мне очень нравился. Но
даже и так вы решили бы, что мы с ним друзья.
Мы бывали вместе, когда только могли: каждому из нас
хотелось выведать у другого, что, по его наблюдениям,
показывает флюгер относительно того, в какую сторону дует
ветер от сердца Мэй Марты... метафора довольно
тяжеловесная. Гудло Банке нипочем не написал бы такой
штуки. На то он и был моим соперником.
Гудло отличался по части книг, манер, культуры, гребли,
интеллекта и костюмов. Мои же духовные запросы
ограничивались бейсболом и диспутами в местном клубе;
впрочем, я еще хорошо ездил верхом.
Но ни во время наших бесед вдвоем, ни во время наших
посещений Мэй Марты или разговоров с ней мы не могли
догадаться, кого же из нас она предпочитает. Видно, у Мэй
Марты было природное, с колыбели, уменье не выдавать себя.
Как я уже говорил, старик Мангэм отличался рассеянностью.
Лишь через долгое время он открыл, - верно, какая-нибудь
бабочка ему насплетничала, - что двое молодых людей пытаются
накрыть сеткой молодую особу - кажется, его дочь, в общем то
техническое усовершенствование, которое заботится о его
удобствах.
Я никогда не воображал, что человек науки может оказаться
при подобных обстоятельствах на высоте. Старик Мангэм без
труда устно определил нас с Гудло и наклеил на нас этикетку,
из которой явствовало, что мы принадлежим к самому низшему
отряду позвоночных; и притом еще он проделал это
по-английски, не прибегая к более сложной латыни, чем
Orgetorix, Rex Helvetii - дальше этого я и сам не дошел в
школе. Он еще добавил, что если когда-нибудь поймает нас
вблизи своего дома, то присоединит нас к своей коллекции.
Мы с Гудло Банксом не показывались пять дней, в ожидании,
что буря к тому времени утихнет. Когда же мы, наконец,
решились зайти, то оказалось, что Мэй Марта и отец ее
уехали. Уехали! Дом, который они снимали, был заперт. Вся
их несложная обстановка, все вещи их также исчезли.
И ни словечка на прощание от Мэй Марты! На ветвях
боярышника не виднелось белой записочки; на столбе калитки
ничего не было начертано мелом; на почте не оказалось
открытки - ничего, что могло бы дать ключ к разгадке.
Два месяца Гудло Банке и я - порознь - всячески пробовали
найти беглецов. Мы использовали нашу дружбу с кассиром на
станции, со всеми, кто отпускал напрокат лошадей и экипажи,
с кондукторами на железной дороге, с нашим единственным
полицейским, мы пустили в ход все наше влияние на них - и