"Аглая Оболенская. За миг до тебя " - читать интересную книгу автора

Через десять лет она умерла - внезапно стало нечем дышать, тупая
нарастающая боль под грудью и страшный колокольный звон в ушах.
Поминальный... "Сердечный приступ," - констатировал врач, уставший делать ей
искусственное дыхание. Скорая приехала слишком поздно, лежащая на полу
женщина уже несколько минут была мертва. Но пристальный взгляд ее ребенка
заставил доктора встать на колени и делать невозможное...
Сережа рос похожим на цыганенка: иссиня-черные кудри, прокопченный
загар, близко посаженные карие глаза. Сын белесой матери и рыжего, щедро
посыпанного веснушками отца, образ которого давно помутнел в памяти.
Остались одни веснушки. Государство сироту не забыло - поменялось с ним
жилплощадью. Серега переехал в детдом, а его квартира отошла жилуправлению
вместе с тишиной. В детском доме его били, проверяя на прочность, старшие
дети. Разворовали нехитрые пожитки. Спасти удалось лишь перочинный
нож-складешок и коробку с фотографиями. Коробка была красивая - жестяная, с
зеленью и позолотой, из-под английского чая. Он сам подарил ее девочке Вере
Романовой - молчаливая, она напоминала маму Галю. Мамина фотокарточка и
письма перекочевали в полиэтиленовый пакет. Одно из писем, адресованное
сестре Вале в Мурманскую область, лежало запечатанным. Наверное, мама не
успела его отправить, или не захотела... Узнать это можно только одним
способом. Но Сергей не решался. Часто доставал конверт из шуршащего пакета,
ощупывал, даже нюхал, воскрешая в душе облик матери. Удивлялся его
пухлости - неужели мама знала слов больше, чем произносила вслух?
После восьмилетки поступил в училище на штукатура-маляра. Пробовал
выпивать, куражиться со сверстниками - не понравилось. Девчонки на него не
заглядывались, почему-то принимая за "лицо цыганской национальности".
Иногда, рассматривая себя в зеркале, он и сам недоумевал - в кого пошел
такой черный? Окончив училище, решил проведать мамину сестру - единственную
свою родственницу. Купил билет на сэкономленные деньги и двинул в Мурманскую
область. Сойдя с поезда, Сергей вмиг замерз от липкой влажности, сдобренной
ледяной крошкой, и задохнулся от сильного пронизывающего ветра. Да, не
курорт, прямо скажем! И экипировочка не для северных широт: болоньевая
ветровка, вельветовые джинсы и парусиновые тапки на резиновой подошве.
Денежный запас на исходе, вся надежда - найти тетку поскорее. Ему повезло,
Валентина жила в пятом доме на улице Военно-Морского Флота, как и было
выведено на конверте маминой рукой. Встретила его приветливо, накормила щами
с мозговой косточкой, жареной треской. Впервые за долгие годы Сережа
почувствовал себя дома. В отличие от молчаливой скрытной сестры, Валя
трещала без умолку. Рассказала племяннику все-все про себя и Галину в
детстве. Оказалось, что сестрами они считались сводными, по отцу. Он за свою
долгую жизнь успел осчастливить браком трех жен. Первым двум подарил по
дочке, а последней, нынешней и доселе здравствующей, помог растить ее
собственных. "Нет, ты представляешь, - сыпала Валя словами, - и Галькину, и
мою мать бросил, а с Нинкой живет! И девчонок ейных на ноги поставил, замуж
отдал!" Валин муж ловил рыбу в Баренцевом море, дети - двое
мальцов-погодок - учились школе-интернате. С порога ощущалась нехватка
собеседника. "Володя придет ненадолго из плавания, ой наговоримся! Про все -
про все. Без утайки." Постепенно, слово за слово, Сережа вывел тетку на
больную и жизненно важную для себя тему. Но прежде отдал старинное
нераспечатанное письмо.