"Аглая Оболенская. За миг до тебя " - читать интересную книгу автора

2.

Валентина долго не показывалась из детской комнаты. По вздохам и
частому сморканию Сергей догадался - плачет. Проснулся оттого, что тетка
гладила его по голове мягкой теплой рукой. Он так и лежал, смежив веки,
представляя, что рядом мама. "Сиротинушка! Вот ведь судьба-злодейка..."
Вечером за чаем Сережа заставил Валю рассказать о письме. Она сначала
неохотно цедила фразы про отца-подлюку, мать-страдалицу, и незаметно для
себя выложила все, что знает. Правду, с которой пареньку предстояло жить
дальше.
Мать и отец Сергея познакомились на стройке, великой и судьбоносной,
как все стройки того времени. Сыграли комсомольскую свадьбу и поселились в
отдельной комнате в бараке с перспективой на новую квартиру. Отец был тот
еще труженик - многократный победитель соцсоревнований, обладатель значка
"Ударник труда". За ударность однажды ему вручили горящую путевку в
Ставропольский край. Прораб, которому она предназначалась, не смог поехать -
заболел. Василий тоже было отказался - его объект готовился под сдачу, какой
там отдых, но передумал и отправил на экскурсию жену. Галина не работала,
дохаживала восьмой месяц беременности. "Ты подумай, да! Бабу на сносях и
командировали. У нас ведь как, ну ты знаешь же - не лезет суп, а все равно
давиться будем. Не выбрасывать же на помойку! Ой, горе горькое. Всю жизнь ей
эта экскурсия поломала..."
Галина, Галочка... Собралась в один момент, мужа не могла ослушаться.
Отдыхающие попутчики оберегали будущую мать, как только могли: в автобусе
сажали у окна между колесами, чтоб не трясло и ветерок обдувал. Отпаивали
нарзаном, меняя его на каждой остановке - природный, он быстро мутнел и
становился похожим на ржавую воду. Поселили на самом нижнем этаже с
тихонею-старушкой. Не спасло. Роды начались во время экскурсии, по дороге из
Кисловодска в Пятигорск...
Низкое глинобитное здание с узкими окнами больше походило на хлев или
барак, но чтобы больница? Мазанка гордо называлась станичной клиникой, сюда
и поместили страдающую от участившихся схваток Галину. "Потерпи-потерпи, не
тужься, - учила полная чернобровая хохлушка в белом халате и капроновом
платке. - Дыши глубоко. Раздвинь ноги-то. Я кажу, когда тужиться..." В
комнате напротив кто-то громко закричал на непонятном Гале языке, дверь
распахнулась и выглянула женщина, тоже чернобровая в таком же капроновом
платке: "Ханна, подь сюды. Вже родился хлопец у французов..." Несмотря на
дикую ноющую боль в спине, Галина разглядела за спиной женщины доктора,
немолодого мужчину, и окровавленного покрякивающего младенца, которого он
держал за ноги вниз головой. Недолго, краткий миг, но память запечатлела
крупную пунцовую родинку в форме полумесяца под левой ягодицей ребенка. "Что
твоя-то? Терпит? Пусть потерпит малость, ты обмой новороженного, а мы тут
матерью его займемся - порвалась, бедная. И не бе не ме по-русски..." Так уж
видно совпало, что не одной Галине приспичило рожать на чужой территории.
Отмаявшись еще шесть часов, она выдавила из себя мальчика с темными
слипшимися волосиками, отливающими медью. "В отца пойдет," - подумала тогда
с гордостью и облегчением. Ей дали успокоительное и разрешили поспать.
Сквозь сон она внимала скрипу шин, хлопанью дверей и мягкой певучей речи
медсестер в капроновых платках. Открыв глаза, увидела обеих возле своей
кровати. "Хватит спать, кормить пора," - сказала одна, другая взбила подушку