"Лидия Обухова. Девочка на острове " - читать интересную книгу автора

"пришить" доски к бортам, деду пришлось просверлить одних дыр несколько
тысяч!
- Раньше лодку шили можжевельником, - говорил дед. - И срезали его
непременно осенью. Весенний не годился: у него волокно расслаивается.
Кайю изумляло: как ровные доски, если их положить одну на другую под
определенным углом, вдруг создавали такие изгибистые борта?
Когда отец был свободен, он тоже помогал деду, и работа у них шла
веселей.
- Что ты тут вертишься? - недовольно бормотал отец. Он капнул горячим
варом на обшлаг куртки, прожег дыру (они с дедом смолили лодку), а Кайя
попалась не вовремя на глаза. - Была бы мальчишкой, другое дело, тогда
корабельная наука в пользу. А сейчас зачем? Качала бы лучше кукол. Или
матери на кухне помогла.
- Пусть смотрит, - добродушно заступался дед. - Времена переменились.
Неизвестно, что кому пригодится. Девочки тоже нынче строят корабли!
- А пуговицу пришить не умеют, - сказал отец, но уже не сердито, а с
усмешкой.
Деда он слушал почтительно, никогда не повышал при нем голоса. Хотя был
человеком суровым и не очень-то покладистым. Волосы у отца черные, с ранней
проседью, падают на лоб, прикрывая глаза. Улыбается он редко, беглой скупой
улыбкой. Если заговорит, то Кайя от радости и смущения становится
косноязычной. Отвечает, а сама спотыкается на каждом слове, как маленькая.
Иногда ей хочется совершить что-нибудь особенное - ради отца! Чтобы он
похвалил ее. Дедушка для нее добрый товарищ и друг, а отец существо
малопонятное. Но самое любимое и главное в жизни!
...Когда наконец лодка была спущена на воду, она поплыла между другими,
обветренными и побуревшими, как белый лебедь среди утиц.
Неправда, что удивление покидает мир! Неудивительны лишь радио и
телевидение, мы к ним быстро привыкли. Но остаются сказки, остается огромный
живой мир. Способность удивляться заключена в самой природе человека, потому
что это соединяет его со Вселенной. На море или в лесу под действием воздуха
и света человек, очнувшись, как бы приходит в себя...
Лодка была полна тишины - никакого тарахтения мотора, даже не слышно
плеска весел и скрипа уключин. Вода звенит едва-едва, легко, как от
растопыренных пальцев, когда Кайя полощет ладонь за бортом.
Солнце все плотнее уходило за облака. Но пока лодка шла по проливу
между берегом и Островком, не чувствовалось ни качки, ни ветра.
Дед в соломенной шляпе и босиком травит шкоты и выбирает галсы, то есть
попеременно тянет подветренную и наветренную снасть. Парус, еще слабо
натянутый, лениво дышит над водой, то опуская, то поднимая парусиновую
грудь.
Вдали промчалась "Ракета" белой искрой.
- Нам бы такую скорость! - вздыхает Кайя.
Дед отзывается назидательно:
- Скорость, стрекоза, можно понимать по-разному. Когда корабль тонет,
уходит под воду, это представляется бесконечным. Особенно долго тянутся
последние секунды: погружается палуба, потом рубка, слышны треск, шум. И все
это лишь одна секунда!
- Ты разве видел, как тонет корабль?
- Видел, - отозвался он, отворотившись.