"Михаил Петрович Одинцов. Преодоление " - читать интересную книгу автора

горы. Их медно-бронзовые гряды плыли в тумане. У самых вершин туманы
превращались в розовую дымку, делавшую очертания гор мягкими и теплыми.
Прошло еще несколько минут полета, и ландшафт стал иным. Внизу уже
можно было явственно различить тяжелый, поросший лесом камень, разрезанный
глубокими каньонами ущелий и долин, по которым текли розовые от солнца реки.
Горы оборвались узкой равнинной полоской земли, примыкавшей к морю. Над
ним предстояло сегодня выполнить учебную стрельбу ракетой. На желтоватой
воде разбросились пятнами зеленоватые мелководья, а дальше море наливалось
голубизной и с трудом уже отличалось от неба.


* * *

По командам навигатора Сохатый вывел корабль на боевой курс.
- Командир! Ракета, системы пуска, управления и контроля - исправны.
Цель видим. Штурманы и полигон к работе готовы!
- Хорошо! Запуск двигателя ракеты разрешаю.
Вскоре генерал различил в привычном гуле работы основных двигателей
новый свистящий звук, который все больше набирал силу. И чем сильнее
разгонялся маршевый двигатель ракеты, тем слышней становилась нетерпеливая
дрожь ее носителя, ощутимее направленность предпусковых секунд...
- Командир, все приборы по нулям! - Голос главного штурмана звучит
торжественно. - Ракета цель "видит". Прошу разрешения на стрельбу!
- Пуск разрешаю!
Генерал не первый раз произносил два этих слова, но никогда не мог
сказать их спокойно. Вот и сейчас голос его дрогнул от волнения. Сохатый
оторвал взгляд от приборов и через лобовое стекло фонаря стал смотреть
вперед, надеясь увидеть уход ракеты с корабля. В это время машина чуть
вздрогнула, будто кто-то легонько толкнул ее, и в кабине стало тише.
- Командир, отцеп в норме!
- Слышал.
А вот и она! Иван Анисимович все же успел заметить короткую сигару,
которая, блеснув на солнце, исчезла в голубоватом мареве неба, оставив на
несколько секунд, как память о себе, дымный след.
Скорость!.. Корабль считанные минуты пробыл над морем, и вот уже перед
глазами экипажа черные каменные осыпи противоположного берега, а за ними
желто-зеленая равнина, прикрытая редкими облаками, над которыми
.господствовало ослепительное, яркое солнце.
Летел Сохатый над морем не впервые, но почему-то всегда видел в нем три
моря: бескрайнее, когда представлял себя на пляже, небольшое - с борта
пассажирского теплохода, маленькое - из кабины ракетоносца. Тысячи часов,
проведенные на скоростях, недоступных людям в обыденной жизни, породили в
нем разновеликость восприятия одного и того же моря, уменьшили до сравнимых
с дальностью полета размеров и сам земной шар.
Корабль, набирая высоту, все дальше уходил от моря, будто стремился
догнать просветленную полоску неба у далекого горизонта.
Плывут внизу облака. Над ними стелется голубоватая дымка с примесью
нежно-розового солнечного света, которая наполняет видимую даль жизненной
теплотой, хотя за бортом кабины термометр показывает минус пятьдесят.
В кабине же ничто не напоминает о лютой стуже, ничто не нарушает