"Майкл О'Двайер. Утопая в беспредельном депрессняке " - читать интересную книгу автора

она избрала меня своим любимцем.
Эта привязанность повлекла за собой целый ряд тягостных последствий. Я
стал тем ребенком, в чьи обязанности входило желать ей доброй ночи, в то
время как остальные дети разбегались во все стороны, вопя: "Чокнутая Нана
Мэгз! Спасайся, кто может!"
Кроме того, я был удостоен чести читать ей вслух по вечерам. Она
предпочитала в качестве снотворного какой-нибудь невообразимо
сентиментальный вздор из приобретенных у букиниста дешевых замусоленных
книжонок. Но это было не самое худшее. Она настаивала, чтобы при чтении я
сидел у нее на коленях, где уже совершенно невозможно было спастись от
прокисшего тошнотворного запаха, характерного для человека, который чуточку
запоздал с переходом в мир иной.
Но если ее физиономия расплывалась в беззубой улыбке, то казалось, что
весь необъятный мир весело ухмыляется тебе, и тебя внезапно охватывало
ощущение счастья. Именно поэтому я так скорблю о ней. Мэгз не заслужила той
смерти, что выпала на ее долю. Какой угодно, только не такой!


Хелена де Марко и ее дочери

Гостиная была очень длинной, а потолки - высокими, так что в дальнем
конце комнаты соорудили второй камин. В этом уголке, среди полок с книгами,
каждый мог выбрать развлечение по вкусу - смотреть телевизор или слушать
радио. При этом, естественно, завязывались битвы диванными подушками и споры
по поводу того, чья очередь вставать и переключать программу.
В эту компанию входили Хелена, единственный ребенок Альфреда и Мэгз,
муж Хелены, Винсент де Марко, и дети. Хелена в то далекое время была одной
из тех по-настоящему красивых женщин, которые будто светятся изнутри.
Поэтому я не могу осуждать отца за то, что он переспал с ней. Если бы мне
было столько же лет, сколько ему, я сделал бы то же самое.
У нее были длинные черные волосы - такие же, как у ее матери когда-то;
она зачесывала их наверх и завязывала "хвостом", вплетая множество
веселеньких разноцветных ленточек. Хелена придерживалась правила: ни за что
не надевать одну и ту же вещь дважды, и ее наряды, к несчастью, всегда
являли нам последний писк моды, каким бы кошмарным и неуместным он ни был.
Но недостаток вкуса возмещался ее умением подать самый банальный "писк" с
таким блеском, что вы остолбеневали.
Взгляд ее в то время - да и сейчас - порой подолгу задерживался на вас.
К сожалению - а может, и к счастью, как посмотреть, - мой отец был одним из
"тех единственных", кого она одарила своим вниманием. Бедняга даже не успел
понять, что произошло.
Ее дочери, Ребекка и Виктория, были близняшками и унаследовали
материнскую красоту, поделив ее на двоих. Дурнушками я бы их не назвал, но
никогда не считал привлекательными и, должен признаться, был порядком
удивлен, когда к ним зачастили поклонники. Они не представляли собой ничего
особенного.
Не могу сказать, что я остался безутешен по поводу того, как сложилась
их жизнь. Просто над некоторыми людьми, по-видимому, с самого рождения
сгущаются тучи. Однако я исполняю свой долг и каждый год возлагаю цветы на
могилу Виктории в день ее смерти, а также на Рождество и на Пасху, как