"Майкл О'Двайер. Утопая в беспредельном депрессняке " - читать интересную книгу автора

вокруг, чтобы послушать его рассказ о тех местах, где он только что побывал.
Все, за исключением мамы - она держала меня на коленях. Я смотрел на отца и
удивлялся, почему он почти не обращает внимания на меня. Я видел, что он
время от времени украдкой бросает на меня взгляд, и все ждал, когда же он
подойдет и прижмет меня к груди.
Но он не подходил.
Я тогда, естественно, не понимал, какую борьбу он вел сам с собой,
пытаясь приспособиться к моему существованию. Я только хотел, чтобы он любил
меня. И я чувствовал, что каким-то образом это от меня зависит и я могу
привлечь его к себе. Поскольку он продолжат поглядывать на меня, я подумал,
что он тоже не против этого. Когда он в очередной раз взглянул на меня,
разговаривая с окружающими, я поймал его взгляд и не мигая уставился на
него. Я знал, что это мой шанс.
- ПА-АПА, - проговорил я. Мое первое слово.
После этого я делал с ним все, что хотел.

С того момента отношение Виски ко мне в корне изменилось. Он таскал
меня с собой повсюду - не только по дому, но и в поездки; даже брал меня в
темную комнату, где печатал фотографии. Но больше всего, пожалуй, мне
запомнилось, какой он был уставший и как он порой плакал, когда мы были в
фотолаборатории.
И дело было не в том, что никто не мог ему помочь, а в том, что ему
было трудно принять помощь. Он говорил, что когда делает что-то
самостоятельно, не рассчитывая на других, ему кажется, что у него еще есть
шанс.
Казалось бы, обрушившееся несчастье могло отдалить нас друг от друга,
вселить в каждого из нас страх, что он станет следующим. Но вместо этого мы
сближались, и это придавало нам силы. Нам повезло, что мы жили в таком
большом и старом доме, где всегда кто-нибудь был рядом.
Все было бы хорошо, если бы не Роберт.
Сын Винсента.
Он появился на свет через три месяца после меня, но почему-то всегда
казалось, что он старше. С самого начала нам было ясно, что мы ненавидим
друг друга. Его ненависть с годами росла и стала чуть ли не манией. Он
старался напакостить мне как только мог. Это была настоящая ненависть,
неотвязная, побуждавшая его делать гадости при первой возможности.
Я же никак не проявлял своей ненависти, можно сказать, держал ее в
тайне, и это, я думаю, лишь распаляло его, укрепляло в желании выполнить то,
чем он пригрозил мне однажды:
- Я убью тебя когда-нибудь.
И я поверил в серьезность его намерения, хотя ему тогда было всего три
года.
Ну да, я знаю, что вы сейчас думаете. Могут ли малыши выражать свои
мысли так четко и испытывать такие сильные чувства? Но вы должны понять, что
мы были не такими, как все.
Более развитыми? Может быть. А может быть, и нет. Но, несомненно, мы
отличались от тех нормальных детишек, которых вы знаете. Несомненно.
Как бы то ни было, но тогда я не обращал на наши отношения особого
внимания и всерьез стал задумываться над этим только через несколько лет, а
тогда меня беспокоили вещи, которые были куда важнее. Отец. Его жизнь все