"Николай Сергеевич Оганесов. Двое из прошлого (Повесть) " - читать интересную книгу автора

сложенными на коленях руками и бесцельно двигающимися пальцами, глядя на
которые я всякий раз почему-то представляю оборванные нити, еще недавно
связывавшие этого человека с миром.


КРАСИЛЬНИКОВ

Он не знал, что следователь наблюдает за ним, а если бы и знал, это
ничего не меняло. Его румяное от легкого мороза лицо было спокойно, на нем
не отражались ни тревога, ни волнения, и невозможно было понять, чем
заняты его мысли. Тем не менее именно сейчас, по дороге в административный
корпус, где предстоял очередной, бог знает какой по счету допрос, нервы
Красильникова были напряжены до предела. Каждый шаг, приближавший его к
мрачному четырехэтажному зданию, усиливал предчувствие беды, страшной,
неотвратимой. Собственно, ощущение это возникло не сегодня и не вчера, оно
появлялось всякий раз перед встречей со следователем, но сейчас было, как
никогда, сильным. Еще накануне, проснувшись среди ночи, он битый час
ворочался на жесткой койке, а когда понял, что заснуть не сможет, начал
ворошить в памяти все, что когда-либо приходилось слышать о милиции,
прокуратуре, следствии. Из случайных, обрывочных сведений вдруг выудил
где-то читанное: якобы на расследование по уголовным делам отпускается
жесткий срок - два месяца, и ни днем больше. Стало быть, половина уже
позади! На короткое время это успокоило - значит, недолго, значит, скоро,
ведь топчутся же они на месте целый месяц, потопчутся и второй! Но
наступило утро, засветилось матовым светом узкое окно под потолком камеры,
и совсем другая мысль овладела им. Мысль трезвая, безжалостная: надеяться
не на что. При чем здесь срок? Они не успокоятся до тех пор, пока не
докопаются до сути, а докопаться могут и сегодня и завтра - в любой день,
и он, здоровый, сильный человек, обречен на пассивное ожидание, сомнения,
бесконечно долгие ночи, когда даже во сне не покидает чувство страха.
Дошло до того, что утром, в придачу к ночным кошмарам, вспомнилось, как
давным-давно, еще в детстве, соблазнился яркой, затейливо раскрашенной
коробкой из-под монпансье, которую сосед держал на кухне в ящике со
столярным инструментом. Дождавшись подходящего момента, он стащил ее,
убежал в самый дальний конец двора, открыл крышку и в ужасе отпрянул. В
круглой жестянке, потревоженные дневным светом, извивались отвратительные
на вид дождевые черви. Похоже, тогда он видел их впервые в жизни, иначе
как объяснить охватившую его панику, а потом жестокость, с которой он
уничтожал этих мерзких расползающихся тварей. Сравнивая тот далекий свой
испуг и теперешний страх, он с внутренней дрожью на миг представил, что в
голове, как тогда в комочках земли, копошатся, сворачиваются кольцами,
скользкие коричневые тела. Но их не сожжешь, не заставишь корчиться в
языках пламени...
"Тоже, нашел о чем вспоминать!" - обозлился Красильников и замедлил
шаг, будто это могло помочь избавиться от страшной картины, так некстати
нарисованной воображением.
- Не останавливаться! - мгновенно отреагировал сопровождающий.
Игорь полуобернулся. Обращенное к прапорщику лицо выражало крайнюю
степень покорности.
- Пойми, друг, воздухом подышать хочется...