"Фрэнк О'Коннор. Гости нации" - читать интересную книгу автора

вы не разглядели, что за сукины дети заправляют этой, - сказал Хрипкинс.
Рыцарь вышел из себя и сказал:
- Чепуха! Люди верили в загробную жизнь до всяких капиталистов.
Хрипкинс встал как на молитву, фыркнул и пошел:
- Говоришь, верили? И в то же, что и ты, - я так тебя понял или нет? А
ты веришь в то, что бог сотворил Адама, Адам Сима, а Сим Иосафата. Ты
веришь во все эти дурацкие сказочки про Еву, рай и яблочки. Так слувосай
меня, приятель! Ты имеешь право на эту свою дурацкую веру, но и я имею
право на свою, пусть тоже дурацкую. Так вот - я верю, что самым первым бог
сотворил, бляха-муха, капиталиста разом с моралью и роллс-ройсом. Я прав,
приятель? - спросил ои Гыкера.
- Ты прав, приятель, - ответрш Гыкер, улыбнулся, ус пощипал, встал и
пошел погреть ноги у огня. Гляжу, Джеримайя Донован уходит, спору о
религии конца не предвидится, я и вышел следом. Прошлись мы до поселка,
тут он останавливается, заливается краской и, запинаясь, говорит, что мне
пора обратно на пост. Мне его тон не понравился, да и жизнь на этом хуторе
порядком надоела, и я в ответ спрашиваю, какого дьявола нас вообще
заставляют стеречь эту пару.
Он глянул на меня удивленно и говорит:
- Я думал, ты понимаешь, что мы их держим как заложников.
- Заложников? - переспрашиваю.
- Враг держит в плену наших; есть разговор, что их расстреляют, -
говорит он. - Если они расстреляют наших, мы расстреляем ихних.
- То есть Гыкера с Хрипкинсом? - спрашиваю.
- А зачем же еще мы, по-твоему, их держим? - говорит он.
- Не сильный ли просчет с вашей стороны, что вы Рыцаря и меня не
предупредили об этом с самого начала? - говорю я.
- Уж такой ли? - говорит он. - Могли бы и сами предположить.
- Не сумели, Джеримайя Донован, - говорю. - Как такое предположишь,
когда они при нас уже так долго?
- Наших, бывает, и подольше держат, - говорит он.
- Это ж совсем другое дело, - возражаю.
- А какая разница? - говорит он.
Как ему объяснишь? Я же вижу, он не поймет. Пес у тебя дряхлый, а ты,
привыкши к нему, и видишь, что пора, однако к живодеру не тянешь, но
Джеримайя Донован не из тех, кому такие дела в тягость.
- И когда это решится? - спрашиваю.
- Нынче ночью, наверно, узнаем, - говорит он. - Или завтра, или, по
крайности, послезавтра. Так что если ты про безделье, то зря волнуешься,
скоро освободишься.
А я при этом вовсе не про безделье волнуюсь. Тут намечается кое-что
похуже. Возвращаюсь в дом - спор все идет. Хрипкинс раздухарился вовсю,
твердит, что никакой загробной жизни нет. Рыцарь возражает, что есть, но
видно, что Хрипкинс берет верх.
- Знаешь что, приятель? - говорит он и еще при том улыбается. -
По-моему, между тобой и мной, бляха-муха, неверующим, разница никакая. Ты
говоришь, что веришь в загробную жизнь, а знаешь о ней ровно столько,
сколько я, то есть ну ни хрена. Что такое царствие небесное?
Ты не знаешь. Где оно? Ты не знаешь. Ну ни хрена ты не знаешь. Я тебя
еще раз спрашиваю, летают там на крыльях?