"Бен Окри. Голодная дорога " - читать интересную книгу автора

бобовые пироги, курицу и рыбу, и варили в котле что-то, изумительно
пахнущее. Увидев меня, они заголосили в знак приветствия, и я убежал. У
крыльца дома Папа рассказывал о своем тюремном опыте собравшейся толпе
мужчин. Мама стояла на другой стороне дороги, болтая с пожилой женщиной. В
своем повествовании Папа дошел до того места, когда стало необходимо
показать, что он имеет в виду. Он спрыгнул со стула, сам чуть не лопаясь от
доброго смеха, и принялся маршировать туда и сюда, с силой стуча башмаками о
землю, размахивая здоровой рукой, болтая головой и выкрикивая военные
приказы на семи языках. Он представлял безумного солдата, который воевал на
британской войне в Бирме. Его мозг был расстроен взрывами, ночами,
проведенными с трупами, и он не смел поверить, что убил столько белых
мужчин. Он стал человеком, знавшим только две вещи - как маршировать и как
отдавать приказы. Он целыми днями маршировал в тюрьме и ночи напролет во сне
отдавал приказы. Мужчины смеялись над представлением Папы, и Папа смеялся
так заразительно, что кровавое пятно на бинте на лбу стало еще шире. Но
этого никто не замечал. Я вскрикнул; Папа повернулся и увидел меня. И когда
он меня увидел, он резко перестал смеяться. После долгого взгляда он пошел
ко мне, но я побежал через улицу в сторону Мамы. На полпути я заметил
велосипедиста, который мчался на меня, яростно крутя педали. Мама закричала,
я упал; велосипедист увернулся, проехав рядом с моей головой, и выругался,
обернувшись. Подбежала Мама, она подняла меня, отвела обратно к домам и
отдала Папе, чтобы он присмотрел за мной.
- Почему ты продолжаешь бегать от меня? - грустно спросил отец.
Я ничего не сказал. Я смотрел на лица поселковых мужчин, большие лица,
на которых отпечатались тяжелый труд, нужда и юмор. Ночь медленно опускалась
на нас, и керосиновые лампы одна за другой стали зажигаться по всей улице.

* * *

Вечером Папа стал добрым гигантом, который открывал мне содержание
нового мира. Мы были окружены великим лесом. Мы шли через густой буш и
низкие деревья. В буше раздавалось пение птиц и треск цикад. Папа вел меня
по узкой дорожке. Мы миновали женщин, сгибавшихся от тяжести хвороста на
головах и разговаривавших на странных языках. Молодые девушки шли с
соседнего источника, неся на головах ведра воды.
- Видишь ли ты все это? - Папа обвел рукой лес и заросли буша.
- Да, - ответил я.
- Сейчас это буш, так ведь?
- Да.
- Но быстрее, чем ты думаешь, здесь не останется ни одного дерева. От
леса не останется совсем ничего. И везде будут понатыканы кривые домики. Там
будут жить бедные люди.
Я смотрел по сторонам в изумлении; я не мог себе представить, как такой
могучий стройный лес может стать совершенно другим. Папа усмехнулся. Потом
снова замолчал. Он положил руку мне на голову и голосом грустного великана
сказал:
- На этом месте будешь жить и ты. Здесь с нами произойдет много
событий. Но если я исчезну сейчас или когда-то в будущем, помни, что мой дух
всегда будет оставаться здесь, чтобы защищать тебя.
Его голос немного задрожал. Когда он замолчал, я заплакал. Он поднял