"Бен Окри. Голодная дорога " - читать интересную книгу автора

меня на руки и усадил на плечо. Он не делал ни одного движения, чтобы
руководить мною. Когда я перестал плакать, он таинственно усмехнулся. Мы
остановились у первого встретившегося на пути бара с пальмовым вином.
Он заказал одну тыквину пальмового вина и начал заигрывать с женщиной,
которая обслуживала нас, налив мне с верхом стеклянный стаканчик. Папа пил
из своего калабаша*, я из своего стаканчика. Папа был счастлив. Он сказал:
- Учись пить, сын мой. Мужчина должен справляться со своей выпивкой,
потому что в нашей нелегкой жизни выпивать совершенно необходимо.

* Калабаш, калебас - сосуд, фляга из высушенной тыквы.

Я сидел рядом с ним на деревянной скамейке, пил наравне с ним, вдыхал
запахи бара, ароматы столового вина, перечного супа и рыбных палочек. Везде
жужжали проворные мухи. Разговаривая, клиенты старались отогнать их от лица.
В углу бара на самой дальней скамейке в полутени, прислонившись к стене,
сидел мужчина, и его голова то и дело свешивалась вниз в пьяном бессилии.
Папа заказал еще одну тыквину пальмового вина, его лицо светилось от
удовольствия. Он обменивался шутками и анекдотами с клиентами, такими же
незнакомцами. Потом он сел играть в шашки.
Поначалу он играл легкомысленно, все время подшучивая. Играя в этом
духе, он выиграл партию. Он сыграл еще игру и проиграл. Чем больше он
проигрывал, тем меньше шутил. Его голос становился все более агрессивным, и
один раз он задел меня острым локтем, так и не заметив. Двое мужчин
настолько увлеклись игрой, что стали обвинять друг друга в жульничестве. Их
кулаки угрожающе летали над шашечной доской. Их голоса становились все
громче. Наблюдатели, сделавшие свои ставки, казались еще возбужденнее, чем
сами игроки. Папа постепенно проигрывал и ядовито оскорблял своего
противника; противник отвечал на выпады с настоящей злобой. Я забеспокоился.
Папа сделал абсурдно большую ставку, а его противник ее удвоил. Внезапно в
баре стало очень напряженно. Папа угрюмо пил, потея. Он заказал еще две
тыквины вина. Напряжение дошло до того, что когда кто-то начинал говорить,
его толкали, чтобы он замолчал. Немало времени уходило на то, чтобы
утихомирить ссорящихся. Папа повысил ставку, и голова его опять стала
кровоточить. Его противник, большой человек с маленькой головой, стал
смотреть на Папу с таким презрением, что мне захотелось откусить ему все
пальцы. Он взглянул на меня своими маленькими пьяными глазками и сказал:
- Твой отец даже не знает, как надо играть.
- Замолчи, - огрызнулся я.
В воздухе повисла пугающая тишина.
- Что ты такое сказал? - спросил он подозрительно.
- Ничего.
Папа сказал:
- Оставь моего сына в покое. Играй свою игру. Пользуйся своими мозгами,
а не языком.
Противник, охваченный негодованием, сказал:
- Ты хочешь сказать, что позволяешь мальчишке - у которого молоко на
губах обсохло - оскорблять меня.
- Играй, друг мой, - ответил Папа холодно.
- Там, откуда я родом, мы так детей не воспитываем, - сказал мужчина,
грозно уставясь на меня.