"Булат Окуджава. Новенький как с иголочки " - читать интересную книгу автора

- Здорово, - говорю я. Шепчу.- Иголка, - говорю я.
- Давайте я вам полотенце на лоб мокрое... - говорит он.
- А-а-а, - говорю я, - полотенце на лоб?.. А потом пальцами за горло?..
Опять визжит иголка и устремляется в меня. Распухает, распухает...
Холодное, мокрое ложится на лоб... И из этого вылезает Шулейкин. Он
отряхивается от воды. Он пытается обнять себя правой рукой. Как это
смешно...
- Зачем вы это делаете?.. Что это должно обозначать?
- Мокрое - это хорошо, - говорит он.
Я ведь не о том его спрашиваю.
Жужжит иголка, похожая на веретено.
- Сильно вы простудились, - говорит Шулейкин. - Надо одеваться
потеплее...
- Все вы жулики, подделыватели оценок, - говорю я.
- Беречься надо, - говорит он. - У нас ведь врача не дозовешься...
- Вы меня подлогам учите?.. - спрашиваю я.
- Тут с врачами туго,- говорит он.- Это не Москва.
- А мы ведь налоги платим, - говорю я.
- Ну ладно, ладно, - говорит он, - при чем тут налоги?
- У нас ведь бесплатная медицинская помощь! - говорю я.
- Тсс, - говорит он.
- Вот я умираю, - говорю я, - и никому я не нужен. Разве это
справедливо?
- От этого не умирают, - смеется он. Он смеется все громче, все громче,
и смех его сливается с воем иголки, она уже совсем рядом... Сейчас!..
Я просыпаюсь.
Ночь.
Шулейкин ходит по келье. Он весь черный. Он ходит вкрадчиво, тихо,
словно и не касается пола. Он что-то переставляет с места на место. Мне
страшно и смешно.
- А вы откуда взялись?
- Спите, спите, - говорит он и спрашивает сам себя: - Разгорелся
примус? - И сам себе отвечает женским голосом: - Еле разожгла черта!..
Я смеюсь. Он думает, что я сплю, и сам с собой разговаривает так
странно.
Иголки нет. Прекрасно!.. Тишина.
- Клюквы хочется, - говорю я.
- А чтобы мама ладонь на лоб положила, не хочется? - спрашивает он.
- Хочется...
Он добр невыносимо!.. Мучил меня, мучил, а теперь добр.
- Да, в Москве все это удобнее, - говорит он, - паровое отопление,
телефон... Мне иногда хочется все это бросить к черту - и туда. Серо мы
живем...
- А здесь кто останется? - спрашиваю я.
- А гори оно все! - говорит он и машет черной рукой. И снова, словно
из-под подушки, выныривает иголка, и истошно орет, и, приплясывая, движется
на меня.
- Иголка!..
Шулейкин наклоняется надо мной и клювом ударяет меня в лоб.
- Пошел прочь! - кричу я и просыпаюсь.