"Булат Окуджава. Новенький как с иголочки " - читать интересную книгу авторазамучила. Он идет все медленнее. Все молчат. Не очень это веселое дело
ходить вот так по дворам. - Словно побираемся, - говорю я Виташе. - Тшшш... - Он оглядывается. - Ты что, ополоумел? Мы поднимаемся на крыльцо. И тотчас дверь распахивается. - Здорово, Настасья, - сопит Абношкин. - Здорово, старый черт, - говорит Настасья и ведет нас в избу. - Все ходишь? Все в карманы глядишь? - Да что вы, Настасья Иванна, - говорит Мария Филипповна, - не надо его обижать. - Ты бы уж помолчала, пионерка брюхатая! - говорит ей Настасья. Она стоит перед нами, маленькая, смуглая, давно уже не молодая. Руки на груди сложены... Мария Филипповна стоит красная вся. Действительно живот уже заметно выпирает из-под пальто. И красный пионерский галстук выбился на воротник... - Умора, - шепчет мне Виташа, - пионерка беременная... - Ты, стало быть, Настасья, знаешь, зачем мы к тебе? - говорит Абношкин. - Уж мне ли не знать, - говорит Настасья. - Первый раз, что ли, ты ко мне, старый черт, приходишь? Партизан... Абношкин садится к столу. Расправляет ведомость. - Ну что я тебе платить буду? - говорит Настасья. - Ты подумал? - Надо, Настя. Подпишись, и все тут. - А в сорок первом, когда я тебя, раненого, прятала, ты в глаза смотрел, - говорит Настасья, - а теперь-то не глядишь... - Стыдно тебе, да? - Ты подписывай, - говорит Абношкин, и толстое его лицо словно плачет. Она подписывает, не глядя на лист. ...Мы прошли уже по двадцати избам. Скоро и конец. Я иду по Васильевке, а лица, лица, лица мелькают передо мной... и пальцы, которые коряво держат ручки, и желтая помятая ведомость, по которой эти ручки бегут неохотно. Мы стоим на крыльце предпоследнего дома. Это маленький дом. В два окна. - Вот сейчас будет, - говорит Виташа. - Чего вы смеетесь, Виктор Павлович? - горько говорит Шулейкин. - Ничего, мы старую уломаем, - говорит Мария Филипповна. А Абношкин тяжело дышит, со свистом, и молчит. И я молчу. Потом открывается дверь, и уже в избе я замечаю хозяйку. Она как грибок маленький, сморщенный. А у окна стоит мой ученик - Ваня Цыганков. Толстые губы его отвисли. Рыжие вихры разлетаются в разные стороны. Он покачивается на длинных своих ногах, как на ходулях. - В гости пришел, Ваня? - спрашиваю я. - А не, - говорит он. - По делу? - Я живу здесь, - говорит он. - Он с бабкой живет, - говорит мне Виташа, - это бабушка его. А бабушка подходит ко мне. - Вы, деточка, учитель Ванин? - говорит она. - Он все про вас рассказывает, любит он вас... - Потом она поворачивается к Шулейкину: - И |
|
|