"Булат Окуджава. Новенький как с иголочки " - читать интересную книгу автора

директора он любит... Все старается, старается угодить... Ваня-то... Он
сирота ведь...
- Тимофеевна, - говорит Абношкин трудно, - на-ка вот, подпишись.
- Что, что ты, деточка, - говорит бабка, - я ж неграмотная.
- Всякий год подписываешься, а тут неграмотная? - говорит Абношкин и
пальцем по столу постукивает.
- Вы подпишитесь, Анисья Тимофеевна, - говорит Мария Филипповна, - не
первый уж раз.
- Да что ты, деточка!.. - торопится бабка. - Из чего подписывать-то?
Мне ведь сироту кормить! Что ты, миленькая...
Врет?.. Притворяется?.. Что это происходит?..
- Какой позор, - говорю я Виташе.
- Тшшшш... Ты потише, - говорит он и оглядывается. Но все заняты
бабкой.
И тут вдруг срывается со своего места Ваня Цыганков, натягивает на ходу
шапку и бежит к двери.
- Они все по домам сидят... Не работают, что ли? Что это у них ничего
нет? Что это за колхоз такой?.. Или врут они все?..
- Тшшшш...
- Ну яички дам... - говорит бабка, - а денег нечто я наберу?..
- Давай, ладно, - говорит Абношкин, - по тридцать в месяц...
- Да что, деточка!..
- Анисья Тимофеевна, ведь на эти деньги, - мягко говорит Шулейкин, мы
заводов настроим, больниц...
Я вспоминаю: она приходила ко мне в келью несколько раз. Я у нее яйца
покупал. Она приносила их в лукошке и синими сморщенными пальчиками
отсчитывала их. Я помню.
А в классе спрашиваю у Вани Цыганкова:
- Что это ты в резиновых сапогах ходишь? Холодно ведь.
- А он закаляется, - посмеивается Абношкин-сын.
Вот тебе и закаляется...
- Я ведь, деточка, яички продам... Мы с Ваней и проживем... Разве могу
я больше-то вам отдать?.. - говорит бабка и подписывает ведомость.
Теперь дом Веры Багреевой.
Но тут все происходит очень просто. Мы подходим к крыльцу. А на крыльце
уже стоит прекрасная, как богиня, мать Веры.
- Давайте сюда, - говорит она цыганским голосом и протягивает руку
Абношкину. Он дает ей ведомость. Она подписывает ее быстро, размашисто.
Возвращает ему.
- Спасибо, - сопит Абношкин.
- Может, вы нас все-таки в дом пригласите? - спрашивает Шулейкин.
- Как ваши детишки поживают? - спрашивает Мария Филипповна белыми
губами.
- А зачем в дом? - спрашивает мать Веры так, что хочется уйти поскорее.
Остается последний дом. Он на самом краю. Мы подходим к крыльцу и
останавливаемся. На крыльце стоит молодая женщина с ребенком на руках. Рядом
с ней - две белобрысые девочки. А чуть впереди - молодой мужчина в
гимнастерке, и в руке у него топор, словно он дрова поколоть собрался.
- Здравствуйте, друзья, - говорит Мария Филипповна.
Они молчат.