"Александр Ольбик. Балтийский вектор Бориса Ельцина" - читать интересную книгу автора

элитарности. Дескать, вы ездили на работу в общественном транспорте, часто
бывали в трудовых коллективах, что еще в недавние времена не очень было
принято среди работников такого ранга. Какими мотивами вы руководствовались,
демократизируя таким образом деятельность номенклатурного работника?
- Такое поведение партийного руководителя - не мое изобретение.
Социалистическая революция 1917 года никогда бы не победила, если бы
большевики не шли в массы. Если бы они чурались и не понимали их. В Ленина
были выпущены пули именно в тот момент, когда он после выступления перед
рабочими возвращался с завода Михельсона. И поверьте, я не выпячивал свой
стиль работы, потому что это для меня было естественным делом. Еще будучи
первым секретарем Свердловского обкома партии, я бывал практически на всех
предприятиях и имел тесный контакт с рабочими. Ну, а что тогда называть
связью с массами, если не личный контакт с ними? То, что рабочий человек
может сказать у своего станка, он вряд ли отважится сказать на официальном
приеме. Да и приучен наш рабочий человек в присутственных местах, особенно
где есть большие президиумы, шибче молчать, а когда его попросит начальство
- бурно аплодировать. И происходит это не потому, что он такой пассивный и
несознательный, а лишь потому, что ему десятилетиями внушали: ты, мол,
поддержи нас, а все остальное мы сделаем сами. А все ли претворялось в
жизнь, за что голосовал рабочий?
За два года работы в Москве первым секретарем партийной организации я
побывал на 200 промышленных предприятиях. Встречи с трудовыми коллективами
помогли мне узнать истинное их отношение к перестройке, настроение,
производственные проблемы. Иначе как можно ощутить реальную жизнь? С высоты
власти она иногда представляется нам, руководителям, узорчатым красивым
полотном, а когда перспективу изменишь - увидишь в узорах изъяны, недоделки,
а то и прорехи.
Когда, допустим, я шел по пролету какого-нибудь цеха и видел обращенные
на меня доброжелательные лица рабочих, я проходил мимо. Чувствовал, здесь
"вопросов нет". Но когда видишь лица раздраженные, а то и злые, нужно
обязательно спросить, что волнует людей, чем они озабочены? Многое
проясняется в таких далеко не парадных контактах.
До 1985 года рост промышленности Москвы составлял один-два процента, в
процессе перестройки вырос до пяти процентов. Процент обновления активной
части основных фондов с двух процентов поднялся до одиннадцати.
Промышленность Москвы устарела и нуждалась в коренной перестройке, равно как
нуждалась в этом жилищное строительство, здравоохранение, сфера быта и др.
Однажды я спросил бывшего министра здравоохранения Буренкова: как вы
оцениваете уровень медицинского обслуживания москвичей? Тогда он мне заявил:
"Как самое худшее в стране..." Вот так. Пришлось поездить по поликлиникам,
высиживать по несколько часов в очередях - благо тогда в лицо меня москвичи
не знали - разговаривать с людьми. Засекал по часам - некоторые участковые
врачи принимали одного пациента не более пяти минут. А что можно сделать за
пять минут? Разве что навсегда отбить охоту доверять врачу, всему нашему
здравоохранению и в конце концов - принципам социальной справедливости.
Хочу подчеркнуть, что, будучи первым секретарем горкома партии Москвы,
не делал ничего такого, чтобы каким-то образом выпятить себя или делать
кому-то наперекор. Ни в коем случае! Это была моя настоятельная потребность
во встречах с людьми в естественной обстановке. И я думаю, такая потребность
должна присутствовать в работе руководителя любого ранга, вплоть до