"Александр Ольбик. Жертва обстоятельств" - читать интересную книгу автора

которое лазил Сергей, и тут же позвонила в полицию... Догадывалась, но
позвонила. И доллары, подаренные им, она собственноручно отдала
следователю...
На первых допросах Серега попытался строить из себя
пионера-подпольщика. Все и категорически отрицал. Но когда им с Викой
сделали очную ставку и ознакомили с заключением эксперта, который
идентифицировал взятую у него кровь, со следами крови, которую нашли на
стекле в доме Рэма, Сергей сломался. А дальше следствие пошло, как по
тефлону. Оказалось, что кольцо, украденное у Рэма, принадлежит знаменитой
актрисе, убитой в своем подъезде ранней весной. Рэма, когда тот вернулся с
Канаров, тоже стали таскать на допросы, но он выкрутился: указал человека,
который продал ему бриллиантовое кольцо за бутылку молдавского коньяка.
В суде Тихий зло двигал желваками и смотрел на Козырева так, как,
наверное, должен смотреть художник на свое уродливое произведение.
-- Ну, Серый, ты совсем обнаглел, -- пенял ему Рэм. -- Я тебя, как
брата родного, принимал, а ты из-за угла... Хоть бы отошел подальше от дома.
-- Извини, опоздал на трамвай, -- схохмил Серега.
-- Так попросил бы меня подвезти. Для такого благородного дела не
отказал бы...
Судья, разумеется, прения сторон пресек в корне и вскоре Козырев уяснил
свою дальнейшую судьбу: пять лет лишения свободы с отбытием первого года в
тюрьме.
Вика прямо на суде отреклась от него.
-- Граждане судьи, -- выдвинула она свой подлый меморандум, --
убедительно прошу вас отослать Козырева Сергея, как можно дальше от дома, а
лучше всего -- на урановые рудники, чтобы он оттуда...
Судья кисло улыбнулся и, сняв с длинного носа очки, долго их протирал
полой судейской мантии.
-- У нас, к сожалению, нет урановых рудников, -- с издевкой в голосе
ответил судья.
Вика не знала, что бы еще навесить на Серегу и потому от своей глупости
расплакалась. А он, оглушенный таким вероломством, никак не мог сложить
предоставленное ему судом последнее слово. Что-то невразумительное мямлил,
пока не сочинил девственную по своей инфантильности фразу: "Я, граждане
судьи, стал своего рода жертвой обстоятельств... Это они меня, как черт в
спину, подтолкнули к этому нехорошему проступку". Козырев ни в какую не
желал называть вещи своими именами, а потому слово "преступление" ему
казалось в такую минуту неуместным.
Однако про пистолет ни Рэм, ни Сергей ни словом не обмолвились. Это
обоим было на руку. И про банку кофе Тихий не упомянул -- или о такой мелочи
не хотел говорить, или, ввиду незначительности, пропажу просто не заметил...
...В первые два года заключения не давала покоя память о доме, особенно
о Вике. Жестоко страдал от избытка половых гормонов. Временами, втихоря
мастурбировал, да и не только он один, этим увлекалась вся зона -- бараки по
ночам просто ходили ходуном.
Попервости писал жене письма -- очень хотел ее разжалобить. И чего
раньше он никогда не делал -- в одном из посланий признался в любви. Но Вика
ответила всего одним письмом, повергшим Серегу в глубокое уныние. "Был ты
подзаборник и таким на всю жизнь останешься,-- писала ему Вика. -- Знаешь,
что может исправить горбатого? Словом, катись ты, Серый, со своей любовью