"Клятва Примара (Дерзкая - 2)" - читать интересную книгу автора (Шитова Наталья)

Глава 5

Рапира с жалобным звоном вылетела из моей руки. Вот черт, никак не лежала у меня душа ко всему режущему и колющему! Такое ощущение, что и ребенок мог бы выбить из моей руки холодное оружие, потому что сама рука готова была выбросить его. Олег, наступавший на меня, покачал головой и, отойдя на шаг назад, опустил руки.

— Эх ты! — произнес он. — Недолго ты сопротивлялась.

— Хэй! — раздался откуда-то слева голос Валерия. Даже не оборачиваясь в его сторону, я протянула руку, и через пару секунд рукоятка точно брошенной рапиры легла мне прямо в раскрытую ладонь.

— Ну, положим, в бою ты была бы уже мертва, — заметил Олег, снова становясь в боевую стойку.

— Ну, положим, в бою ты был бы мертв еще пять минут назад, отозвалась я, делая обманное движение влево. Пытаясь загородить мне дорогу, Олег шагнул вправо. Взяв рапиру двумя руками, я поддела его клинок и в повороте «перебросила» через свою голову. Падая вслед за тем прямо на Олега, я плашмя ударила его поперек груди. Мой клинок, уютно устроившийся у него под мышкой грозил надрезать ему кожу при первом же движении рукой. Олег демонстративно разжал руку и бросил свою рапиру.

— Сдаюсь, — усмехнулся он. — Вижу, что тебя опасно дразнить.

Я бросила свою рапиру назад Валерию. Он отправил ее обратно в кучу всевозможного хлама, который теперь был уже совершенно смешон и бесполезен. Здесь, в лесах Иерархии были не только свои законы и своя великолепная природа, но и свои правила игры с оружием. Олег уже несколько дней занимался тем, что собирал у людей все старое и допотопное, полностью переведя свои с ними тренировки на использование самых последних образцов вооружения.

— Чего теперь делать с этой кучей? — проворчал Олег, гдядя на результат своей конфискации. — Юрка предлагал закопать.

— Ну и закопай, — заметил Тарон. Он сидел на поваленном дереве рядом со зданием штаба и, подсвечивая фонариком себе под ноги, чертил что-то на земле палочкой.

— Ну ты и даешь, иерарх. Мне и то жалко, а ты с этими предметами полжизни провел, — хмыкнул Олег.

— Ну, не закапывай, — так же равнодушно ответил Тарон, не прерывая своего занятия.

Олег выразительно покрутил пальцем у виска и негромко заметил, обращаясь ко мне и Валерию:

— Спятит наш вороненок, что-то он в последние дни какой-то сам не свой. Нельзя так много работать головой. И что он там проектирует?

— Не твое дело, — ответила я. — Не забывай, кстати, что закончилось то время, когда мы опекали его и подшучивали над ним. Теперь только наедине и в самом узком кругу ты можешь разговаривать с ним свободно… Кстати, и меня тебе не мешало бы приветствовать соответственно моему рангу.

— Скажите, пожалуйста, — обиделся Олег, но все-таки четко выполнил ритуальное приветствие, а потом в сердцах швырнул свою рапиру в общую кучу и, сунув руки в карманы, пошагал к арсеналу.

— Чем он тебе не угодил? — осведомился Валерка. Он вышел из своего укромного затемненного местечка, из которого наблюдал за нашим с Олегом тренировочным поединком, и стал вынимать из кучи то один, то другой предмет, явно чего-то выискивая.

— Да угодил он мне, но надо же понимать, как себя вести…

— Рэста совершенно права, — бесстрастно заявил Тарон. — Я считаю вас всех своими друзьями, но закон фактически освобождает только Рэсту от необходимости соблюдать все формальности. Вы же знаете, что я совершенно искрене считаю всю эту субординацию чистой ахинеей, и пусть мы с вами старательно играем в игру, но люди должны видеть только добросовестное исполнение закона… Кстати, Валерий, когда я утром приходил в казарму к твоему отряду, вместо положенного приветствия ты сказал: «Привет, Тарон».

— Извини, иерарх, — серьезно ответил Валера. — Я послежу за собой.

Он уже набрал целую охапку шпаг и длинных кинжалов и еле удерживал их на весу.

— Ну и куда ты это все потащишь? — удивился Тарон.

— В арсенал. Там много свободного места.

— Тогда в новый. Там всякая мелочь, а в старом батареями все забито, Марсен сказал, что больше его не стоит загромождать, — распорядился Тарон.

— Хорошо, — кивнул Валерий и потащил свою ношу туда, куда велел Тарон. Новый арсенал представлял собой обычный в понимании жителей Первого мира сарай. Он был выполнен на стальном каркасе и покрыт сверхпрочным полимерным куполом. Это уже совсем не походило на бревенчатые и дощатые сооружения, возводимые Юркой ранее на Континенте. Здесь все здания, сооружения и жилые помещения на опорных базах выглядели совершенно по-иному. Они были по-настоящему красивы, несмотря на свою стандартность и рутинное практическое предназначение. Они вписывались в исключительной красоты природный ландшафт, и, в то же время сверху заметить их было довольно сложно. А поскольку в нашем распоряжении не было ни одного вертолета, нашим единственным уделом было осваивать принципы сухопутного боя и овладевать тем современным оружием, которое удалось заполучить в более или менее достаточном количестве.

Уже неделю мы проводили на главной базе без Юры. Он вместе с Гайлом увел больше половины армии на другое место базирования, откуда планировалось нанести первый удар по силам Даррины. Вообще-то командиром этой армии должен был стать Марсен. Но Юра почему-то решил, что пока Марсену нужно остаться с нами. Он очень доверял ему и во всем полагался на его опыт, особенно здесь, в дебрях Иерархии, справедливо полагая, что никто из всех нас, не говоря уж о слегка пообтесанных дикарях Континента, не понимает в точности, куда мы попали, и как нам стоит действовать.

Каждый день с утра до вечера моя голова пропускала через себя сотни и сотни контактов. Я не вслушивалась в них, иначе от потоков посторонней информации можно было сойти с ума. Я искала тех, кто постоянно кружил над нами и влезал в подсознание моих друзей. Сканерская служба Даррины вовсю пользовалась защитными барьерами. В основном это были барьеры самого высокого уровня, и мне редко удавалось вскрыть их. Я поймала себя на мысли, что ищу именно того малыша, который затеял те жестокие игры. Но его резко-звякающие позывные никак не попадались мне. Зато этим утром мне попалась настоящая морозильная камера. Резкий холод, вытекающий не четко очерченным потоком, а широкой вольной вьюжной лавиной. Этот холод прорывался через небрежно выставленный барьер второго-третьего уровня, может быть, поэтому я его и засекла. Конечно, не только у семейства Вебстера может быть такая явная холодная доминанта. Но он находился в самом здании Иерархии, и заметив мое осторожное проникновение в зону источника контакта, меня быстро и резко «прикрыли».

У меня была мысль рассказать обо всем Валерке и попробовать вдвоем сделать небольшой прорыв внутрь клубка контактов. Но Валерий весь день был занят какими-то мелочами, и мне не хотелось его отрывать, тем более, что офицеров в нашем лагере оставалось мало, а дел много.

Марсен и Валерий работали в старом арсенале. Такое наименование у нас имела огромная пещера, естественным образом возникшая в скале, у подножия которой Юра построил свою базу. Объем пустого пространства позволил разместить внутри большое количество лазерных устройств и аккумуляторных батарей, от которых подпитывалось все оружие, личное и стратегическое. Гайл дрожал над арсеналом, как над ребенком. При обычных условиях хранения батареям ничего не угрожало, даже пожар не мог ни уничтожить батареи, ни инициировать взрыв. Как объяснил мне Юра, для этого нужен был особый энергоимпульс, который мог активизировать и высвободить накопленную энергию. Правда, арсенал и был устроен в пещере специально на тот случай, если взрыв все-таки произойдет. Юрка утверждал, что помещение, подаренное нам самой природой, должно было выдержать даже такую нагрузку. Этот арсенал батарей не был единственным нашим достоянием, Гайл расстарался, и подобные же склады существовали и на других базах.

Олег, весь день гонявший людей на изнурительных тренировках, сейчас пытался отдохнуть, сменив род занятий, поэтому обидевшись на меня, он присоединился к Марсену и вместе с ребятами корпел над чем-то в арсенале.

Я сидела рядом с Тароном, пытаясь разглядеть в слабой подсветке фонарика, что он там вычерчивает. Тарон еще долго черкал по песку, не обращая на меня никакого внимания. Завершив свое художество, он несколько долгих секунд рассматривал его, а потом резко затоптал ногой и выключил фонарик.

Покончив со своими делами, наши друзья вышли из пещеры арсенала и направились к нам.

Марсен подошел и, бросив взгляд на свой таймер, сообщил:

— Ну, в основном, управились. Завтра Юрий должен быть доволен. Мне не хотелось бы отправляться завтра в путь и стыдиться того, что я не сделал чего-то нужного за дни вынужденного безделья. Думаю, что сегодня можно отдыхать. Уже очень поздно.

Я посмотрела на вход в пещеру. Изнутри помещения виднелась слабая подсветка, а это значило, что дверь-заслонка осталась открытой.

— А вход перекрывать кто будет? — спросила я.

По лицу Марсена пробежала тень досады. Он оглянулся на Олега:

— Доделай? Я, право, уже на ногах не стою.

Тот повернулся и побрел обратно. Тарон покосился на Марсена и негромко заметил:

— Здесь приказываю я, Марсен.

Марсен вздрогнул, но, ничего не сказав, склонился в подобострастном поклоне.

— Олег, я с тобой, — крикнул Тарон и побежал за Олегом, не удостоив Марсена словом. Марсен разогнулся, и я заметила на его губах загадочную ухмылку, которая, впрочем, сразу же исчезла.

— Ты что, Марсен?

— Власть нового иерарха крепнет, — улыбнулся он и махнул рукой. — Он не очень-то похож на Виллена. Тот был куда более закомплексованным. Но он очень похож на свою сестру.

— Знаешь, в чем твоя ошибка, Марсен? — спросила я, прикидывая, стоит ли мне вообще дразнить его. И решила попробовать. — Шутки и прочие вольные обсуждения семейства Вебстера тебе лучше забыть раз и навсегда. К тому же я еще не отказалась от власти, принадлежащей мне в этом мире по праву, и советую тебе впредь придерживать язык за зубами, потому что мы с Тароном еще не решили, кому из нас, ему или мне, будет официально принадлежать власть в Первом мире.

Даже в темноте было видно, как лицо Марсена покрывается испариной.

— Почему же Юрий мне ничего не сказал? — прошептал он.

— Потому что это не его дело. Кроме меня и Тарона эти вопросы никого не касаются, — холодно пояснила я.

Марсен посмотрел мне в глаза и низко склонился передо мной.

— Ты, дейтвительно, устал, иначе ты не позволил бы себе подобных выходок. Но я извиняю тебя. Можешь идти отдыхать, — сказала я и проследила за ним, пока он не скрылся в дверях казармы.

Когда я оглянулась на Валерку, тот стоял, сложив руки на груди и качал головой.

— Катюша, ты не заболела ли, подружка?

— Чем ты недоволен?

— Что за чушь ты тут порола? — фыркнул он. — Я ни глазам, ни ушам своим не верю.

— И правильно делаешь. Это элементарная провокация. Проверка на лояльность. Теперь стоит посмотреть, не станут ли крутиться вокруг меня парни с длинными кинжалами…

И тут я услышала чьи-то шаги на пустынной площадке. Вернее, самих шагов не могло быть слышно на утоптанном песке, но отчетливо поскрипывали сапоги идущего.

— Валерка, слышишь? Как тебе это нравится?

— Ну? Кто-то идет…

Шаги в темноте приближались к арсеналу.

— Валера, очнись, ты забыл, во что мы все одеты?

— Я никогда не могу сразу въехать в твои мудрые намеки! — рассердился Валерий.

— Ни у кого во всей армии нет скрипучей обуви, Валера! Ты слышал когда-нибудь, чтобы наши мокасины скрипели?

— Черт! — ругнулся Валерий. — Надо предупредить ребят.

Силуэт незнакомца уже замаячил на фоне дверного проема.

«Тарон! Слышишь меня?»

Он отозвался почти сразу:

«Что случилось?»

«Встречайте, к вам лезет чужой.»

«Понял, слышу его. Прикройте выход».

Мы с Валеркой бегом помчались к арсеналу. Но наше вмешательство было уже излишним.

В узком проходе на полу пещеры в полуобморочном состоянии сидел парень в офицерской форме Иерархии, но без знаков отличия. Почему он явился сюда в таком виде? Появиться перед нами в этой форме означало, в принципе, верную смерть.

Олег и Тарон стояли над ним возбужденные и растерянные.

— Обыскали? — сразу же спросил Валера.

— Ничего, — Олег сплюнул в досаде. — Это-то и странно. И молчит.

— Это тоже странно. Если шел с пустыми руками, не должен молчать…

Снаружи уже гудели собравшиеся на площадке перед арсеналом солдаты.

Марсен, встревоженный и злой, ворвался в пещеру, и ему не нужно было объяснять, в чем дело. Не говоря ни слова, он вцепился в одежду лазутчика и выволок его из арсенала.

Хорошенько осмотрев все вокруг, но не найдя ничего подозрительного, я поспешила к выходу, а Валерий и Олег последовали за мной.

Внизу сразу же образовался плотный круг.

Объектом всеобщего внимания был ловкий шпион, которого выволокли из пещеры не очень-то любезно, поэтому выглядел парень очень уж плачевно. За какие-то две минуты кто-то уже успел сильно избить его.

— Ну что, он сказал что-нибудь? — спросила я Марсена.

— Пока нет, — ответил Марсен.

— Что же вы ждете? — удивилась я.

Он словно бы не расслышал вопроса и обратился к Олегу:

— Что он сказал вам в пещере?

— Ни слова, — буркнул Олег. — Даже физическое воздействие не помогло. Тарон чуть не убил его, но бесполезно — этот тип молчит…

— Сильнее надо было воздействовать, — нахмурился Марсен. Он подошел к пленнику, взял его двумя пальцами за подбородок и приподнял его голову. На губах Марсена появилась нехорошая усмешка. Он протянул руку, словно желая погладить шпиона по голове. Но в последний момент он резко пригнул голову парня и подставил колено. А потом за волосы разогнул стонущего человека обратно.

— А ну-ка, выплевывай, что у тебя во рту? — приказал он пленнику.

Парень помотал головой. То ли он говорил «нет», то ли просто пытался прийти в себя после удара.

— Не понял? Значит придется повторять. Повторять до тех пор, пока ты или заговоришь, или подохнешь, — проговорил Марсен.

Парень повернул голову в его сторону. Марсен, видимо, сломал ему нос, лицо шпиона было залито кровью, но он по-прежнему ничего не собирался говорить.

— Я не боюсь замарать брюки, — сказал Марсен ласково и еще раз обеими руками пригнул пленника к своему колену. Одно резкое движение, и парень повалился на землю. Марсен перехватил его за ворот и встряхнул:

— Выплевывай!

Парень издал невнятный стон и сплюнул на песок. Марсен выпустил его одежду, и, не обращая больше внимания на потерявшего сознание человека, поднял с песка темный небольшой предмет размером с четверть карандаша.

— Вот это номер!.. — растерянно произнес Марсен и, опустив руки, обвел нас всех взглядом.

— Что это, Марс? — спросил Валера.

— Футляр от импульсного приемника, — сказал Марсен и, повернулся лицом к лицу с Олегом. — Вы сразу же его схватили, или он успел пробыть в арсенале?

— Он дошел почти до конца центрального прохода, — отозвался Олег. Там мы его и взяли.

— А потом? — продолжал допрос Марсен.

— А потом Тарон попытался расспросить его, а я осмотрел то место, где он шел.

Я еще не поняла, что конкретно хочет услышать Марсен от Олега.

— Вот что, ребята, — Марсен взглянул на часы и задумчиво сказал: Нужно задраивать заслонку и прощаться со старым арсеналом. Можно считать, что Даррина его накрыла. Один энергоимпульс, и арсенал взлетит на воздух! Марсен заорал, не выдержав, — Это тебе не пороховой склад, к которому непременно надо поднести спичку!

Я видела, что Олег не понимает, о чем идет речь.

— Аналогично взрыву по обычному радиосигналу, только приемник импульсатора невозможно разыскать техническими средствами, сам по себе он не излучает ничего. Но стоит только дать направленный импульс в зону нескольких квадратных метров, импульсатор сработает, как детонатор! — выпалил Марсен.

Я лишь приблизительно поняла техническую сторону, но суть была довольно прозрачна.

— Импульсатор, — продолжал Марсен, показывая нам сжатые большой и указательный пальцы, — это вот такая крошечная деталька, спичка спичкой! Сунул в стык пластин батареи, и пока не ощупаешь каждый миллиметр поверхности батареи — не найдешь, да и то не всегда непременно отыщешь!

— Ну и что делать-то? — растерялся Олег. — Искать эту штуку?

— Пока мы будем его искать, нас может накрыть, — задумчиво изрек Валерий. — Лучше сразу же задраить заслон.

— Марсен, который час? — спросила я, потому что смутное предчувствие беды вдруг напомнило о себе с новой силой…

— Полночь, — бросил Марсен, взглянув на свой таймер.

— Ровно? — у меня упало сердце.

— Без двадцати секунд, — отозвался Марсен.

Я только сейчас заметила, что с нами нет иерарха. Отсутствие младшего братишки не должно было само по себе вызывать панику, но вся обстановка говорила о том, что он должен быть рядом во имя его же безопасности.

— Олег, где Тарон? — от ужаса я едва соображала, что говорю.

— Остался в арсенале, — ответил Олег. — Он хотел… О, господи!

Я кинулась к входу в арсенал. Полночь без нескольких секунд… Не обязательно Даррина выбрала именно этот час, но так рисковать было нельзя!.. Именно в полночь любят случаться всякие пакости…

Преодолев подъем по камням, образующим естественные ступени в помещение, я влетела в проем пещеры.

— Тарон!!!

Он, не торопясь, вышел из бокового прохода. Я видела только его силуэт.

— Что, Рэста? — спокойно проговорил он.

— Вон отсюда!!! Быстро!!! — я вцепилась в его куртку и дернула Тарона к выходу. Он не ожидал этого, и поэтому особо не упирался.

Выбросив его с каменного порога вниз, я оглянулась на сложенные штабеля лазерных батарей. Здесь на стене пещеры слева от входа укреплена кнопка блокировки заслона. Нужно всего лишь три секунды, чтобы войти, протянуть руку и тут же выскочить…

Яркую голубую вспышку в приемнике импульса я увидела. Она моментально переросла в ослепительно белый поток. Но не услышать взрыв, ни увидеть бушующее пламя уже не довелось…

… Боль… Боль… Боль, нестерпимая, неслабеющая, мучительная, страшная, нескончаемая… Боль… Разноцветные сполохи перед глазами… Пульсация цветных всплесков в такт приливам боли…Боль… Боль… Провал в бесчувственное забытье…

И снова боль. Ровная, властная, безжалостная… Сполохи немного замедлили свою чехарду, постепенно стираясь и превращаясь в густую темноту. Вслед за этим боль слегка притупилась, позволяя мне немного поприсутствовать на этом свете.

— … есть хоть какая-то надежда?

Я все-таки узнала, это Тарон. Он был где-то рядом. Он был жив, что и требовалось.

— Что хотите со мной делайте, парни, но у меня язык не повернется разговаривать с Юркой… — это Олег.

— А что теперь с тобой делать? Что с тебя взять-то?

Марсен. Злой, раздраженный…

— Когда Юрий и Гайл вернутся? — это Валера.

— К рассвету, не раньше, — откуда-то издали вставил Тарон.

— К рассвету все будет кончено, — отозвался Марсен. — Хорошо, что она успела вытолкнуть Тарона… Две потери сразу многовато даже для такого железного парня, как Юрий.

— Заткнись, Марс, или я тебя убью, — Валерий оборвал все разговоры. Это лекарство очень сильное, может быть, она еще придет в себя…

— А потом? — раздался тихий вопрос Тарона.

Валера не ответил.

Я попробовала открыть глаза, но только боль запрыгала скачками по всему лицу, и ничего не получилось.

Молча, я попробовала расслабиться, но боль не давала понять, способна ли я еще на контакт… Собрав силы, отчаянно боясь, что не смогу заговорить, а только вызову новый приступ боли, я разлепила губы.

— Почему… так… больно?.. — каждое движение мышц лица было добровольной пыткой.

Все вокруг стихло.

— Это сильный ожог, Рэста, — ответил Марсен. — Потерпи, скоро все пройдет… Раздался чей-то возмущенный вздох, но эта попытка возмутиться невинной ложью Марсена была пресечена звонким шлепком по чьей-то спине.

— Зачем вы ввели лекарство?… Все прошло бы… еще раньше… чем к рассвету… — выдавила я из себя.

Молчаливое замешательство было мне ответом. Приливы боли заплясали по вискам, но я правильно догадалась, откуда они взялись. Только ответить у меня не было сил, наоборот, я снова едва не рухнула в забытье.

— Валерка… Момент выбран неудачно, мне же и так больно…

— Прости меня, я не подумал, — горько прошептал Валера прямо надо мной.

— Выгони всех к черту, Валера…

Топот нескольких пар ног сказал о том, что моя просьба была выполнена беспрекословно.

Теперь надо мной слышалось только прерывистое дыхание Валерки.

— По-моему, у меня не так много времени, да? Кажется… я скоро лично проверю… что нас ждет там, по ту сторону… Да, Валера? Я умираю?

— Ну что ты, никогда нельзя говорить такие вещи… Придет Юрий, он сможет придумать что-нибудь… Мы переправим тебя куда-нибудь, где тебе помогут…

— Почему ты всегда так плохо и неумело врешь, дружок?..

Ответом был звук, который человек может издать, только когда его душат слезы. Я хотела сказать ему что-то, но мутная волна тошноты внезапно поднялась изнутри, и я едва задавила ее, что стоило мне стона сквозь зубы.

— Знаешь, а иногда умирать все же больно…

— Катя, девочка, мне совершенно нечем тебе помочь… — Валерка, кажется, все-таки заплакал.

— Что со мной?.. Не отмалчивайся…

— Ты сильно обожжена.

— Черт, не мешало бы на себя взглянуть… Почему я не могу открыть глаз?.. Валера молчал. Его молчание разозлило меня. Почему же даже напоследок нельзя говорить прямо и откровенно?

— Кто там у нас самый правдивый? Тарон? Ах нет, Марсен? Или Олег, который так искренне меня ненавидит, что, уж конечно, скажет мне правду…

— Катюша, от разговора ты только теряешь силы… А ты еще и шутишь…

— Почему мне не открыть глаз? — оборвала я его.

— Потому что их нет, — прошептал Валера, и я поняла, что надежды, действительно, не может быть никакой.

— Как же мне не шутить, если мне даже поплакать нечем?..

Валерий издал какой-то сдавленный звук, но ничего не сказал.

Боль снова усилилась, видимо, действие лекарства кончалось. Я чувствовала, что из болевого шока, в который я неминуемо провалюсь через пару минут, мне уже не выйти. Ни за что. Валерка, видимо, понял это. Уже немного издалека я услышала его встревоженный голос:

— Катя, ты меня слышишь?

— Пока да… Слушай, Валера, а обо мне Юрке ничего не говорите… хотя бы пока он не справится с Дарриной… Пусть поверит в то, что я ушла в Дерзкий мир, например… Сможешь правдиво соврать хотя бы на этот раз? Я так хочу.

— Да перестань ты болтать… Я постараюсь, чтобы все смогли, произнес он, но потом с тоской прошептал: — А Середа все-таки прав — я все время тешил себя надеждой, что нужен тебе… Кате, Мариэле, Рэсте, какое бы имя ты не носила…

— Так оно и было, Валерка, — я уже теряла нить связных мыслей.

Но все же я еще слышала дыхание друга, чувствовала его напряжение и слышала, как он жалобно скулит сквозь зубы.

— Валерка!..

— Да, Катя…

— Ты уходи отсюда куда-нибудь. Поскорее уходи. Они здесь затравят тебя.

— Никуда я не уйду. Если вместе с тобой я был здесь, мне оставаться здесь и после. Кто же будет охранять иерарха и заниматься сканерской разведкой? Я смогу закончить кое-что из твоих дел, если, конечно, они дадут мне такую возможность.

— Они уничтожат тебя… Они найдут способ. Я этого не хочу.

— Поверь мне, я не боюсь никого из них, — голос Валерки дрожал, или это у меня мозг уже отказывался воспринимать звуковые сигналы… — Я боялся остаться один в этой жизни, но с этим бороться уже не в моей власти…

— Так запомни же, если оттуда, где я окажусь, можно вернуться… Если только оттуда в принципе можно вернуться, я вернусь… А если нельзя просто прости меня…

На последних словах я окунулась в клокочущий водоем рваной боли, которую, берусь утверждать, не в силах выдержать ни одно живое существо. И наверное, я чувствовала ее всего-то несколько секунд. Все остальное на этой земле должно было происходить уже без меня…

…Первым ощущением, пришедшим после совершенно невыносимого страдания, было настоящее блаженство, вызванное полным отсутствием всякой боли. Боль исчезла. В одно мгновение. Совершенно. А через некоторое время я почувствовала мокрое холодное прикосновение к внутренней поверхности локтевого сгиба. А вслед за ним хрустящий укол, проникающий сквозь кожу. После — снова влажное прикосновение к месту укола. Поплыл резкий запах дезинфецирующего раствора.

Я открыла глаза и взглянула на склонившееся надо мной лицо. О, боже!.. В детстве, увидев нечто подобное, я всегда отводила глаза и не в силах была вновь взглянуть в сторону такого уродства. Но сейчас это было бы глупо, поскольку, кажется именно тот, кого я увидела, делал мне укол.

На меня смотрел человек, пол которого я не смогла бы определить ни только с первого, но даже, как оказалось, и со второго взгляда. Начать с того, что с правой стороны его лица волосы, густые и светлые были коротко острижены, а с левой свисали длинными прямыми прядями, слегка маскируя половину лица. Хотя такая маскировка была слишком бесполезной, потому что у человека не было лица в привычном понимании этого слова. У него были зеленые глаза, но левый был почти закрыт из-за невероятного излома костей лба, и только правый смотрел на меня из практически неповрежденной глазницы. Левая щека была вдавлена внутрь, кое-где сквозь зажившие разрезы кожи белели костные ткани, а всю правую половину лица покрывал сиреневый послеожоговый шрам. Левый уголок губ был исковеркан, и четкий рисунок губ с правой стороны все равно не мог поправить общее впечатление от этого ужасного лица.

Белый балахон, затянутый вокруг шеи человека, тоже мало говорил о том, кто передо мной. Только руки выдавали его: левая была сломана по меньшей мере в трех местах и теперь имела вид довольно страшного сухого сука, но правая была нормальная, мускулистая, с вздувшимися венами, типично мужская рука.

Человек разогнулся, отошел от моей постели и повернулся спиной. Сзади его волосы были тоже остриженными, с отросшими прядями на макушке и подбритым затылком. Только на части головы с левой стороны были оставлены довольно длинные волосы в попытке хотя бы слегка прикрыть повреждения.

— Послушайте… — прошептала я. — Извините… Где я? Что это за больница?

Он никак не отреагировал на мой вопрос, будто вовсе не слышал его. Он стоял спиной ко мне и перебирал какие-то предметы на столике. Я посмотрела по сторонам. Белый потолок, белые стены, белая постель. Справа — сложный агрегат молочного цвета, напоминающий кокон гусеницы, а рядом на стене пульт с разноцветными кнопками. Я не сильно разбиралась в медицинской аппаратуре, но некоторый печальный опыт общения с ней у меня имелся, и я решила, что это какая-то реанимационная камера. Возможно даже, что я недавно находилась именно в ней, ведь те ужасные ожоги, которые я получила при взрыве, наверняка, требовали особого ухода, иначе мне не удалось бы выжить… Остальная обстановка в палате состояла только из небольшого столика, над которым колдовал тот самый человек… Я еще раз посмотрела на него. В том положении, в котором он стоял, его повреждения были незаметны, и что-то неуловимо знакомое показалось мне в его довольно приятной, стройной и высокой фигуре, в наклоне головы…

В боковой стене образовалась дверь: она бесшумно открылась, отъехав в сторону параллельно стене. В палату вбежал человек в синем балахоне, из-под которого торчали босые ноги в широких шароварах, стянутых у щиколотки манжетами. Он взглянул на меня, весело улыбаясь и плотоядно потирая ладони друг о друга, и спросил:

— Как дела? Вижу, что неплохо!.. Что ж, отлично, Одер!

Мне показалось, что я ослышалась. Я взглянула на изуродованного человека, и как бы мне того ни хотелось, я не смогла не признать, что его немного ссутулившаяся фигура и вправду напоминает мне именно Одера…

Человек в белом повернулся к вошедшему, и я увидела его правый профиль. Обезображенная ожогом кожа не влияла на силуэт…

— Молодец! Спасибо, — человек в синем мягко коснулся плеча бедняги и доброжелательно добавил. — Отдыхай, сегодня ты мне не понадобишься.

— Могу я сегодня побыть с ней? — глухо произнес человек в белом. Это был голос Одера.

— Если хочешь.

Изуродованный человек на секунду повернулся ко мне.

Одер… Да, Боже мой, это был Одер! Он слегка поклонился и тихо вышел, бесшумно ступая по белому полу босыми ногами. Проводив его задумчивым взглядом, человек в синем снова повернулся ко мне и улыбнулся во все тридцать два зуба.

Это был широколиций худощавый мужчина. Наверное, от постоянной энергичной мимики его невероятно подвижное лицо покрылось целой сетью так называемых «ложных» морщин: на лбу, у глаз, у губ, у крыльев носа и на переносице.

Его возраст совершенно не поддавлся определению. Где-то от тридцати до пятидесяти. У него была смуглая кожа, до смешного тонкая шея, крупные уши, кажущиеся полупрозрачными от подсветки. Круглая большая голова была некоторое время назад обрита наголо, и теперь отросшие волосы цвета пыли торчали ежиком.

Мужчина оперся согнутыми локтями о пластиковый барьер, окружающий мою постель и произнес:

— Ну, здравствуй, Катя.

— Простите… Кто был этот человек?

— Я не сомневался, что ты сразу узнаешь его. Будь спокойна, с ума ты еще не сошла. Это, действительно, Одер Виттмар. Конечно, он несколько изменился…

— мой собеседник пожал плечами, и невозмутимо и бодро закончил: — Но как не всем везет в жизни, так же не всем везет и в смерти. Обычные дела.

— Значит, он жив? — я не верила ни своим глазам, ни ушам.

— Да, теперь он жив. Ювелирная работа, здесь есть чем гордиться! — отозвался улыбчивый мужчина. — Ты тоже теперь жива, правда, это всего лишь совершенно обычное мероприятие.

— Где я? Что это за клиника?

— Это не клиника. Вернее, клиническое оборудование, которое у меня есть, я использую на цели, сходные с медицинскими, но это не клиника, и я не врач, — он внимательно посмотрел на меня. — Я никого не лечу. Иногда, когда мне этого хочется, я возвращаю душе ее тело.

Все это можно было бы вполне списать на бред, но я чувствовала себя прекрасно, за исключением слабости и усиленного сердцебиения. Виной последнего был, несомненно, Одер.

— Кто же ты? — я сделала попытку поднять голову, но сил не было. Заметив это, мужчина протянул руку к барьеру и нажал какую-то кнопку. Подъемный механизм сработал, и через несколько секунд я уже полусидела, по-прежнему опираясь на подушку.

— Меня зовут Примар, — последовал ответ. — Некоторые зовут меня богом.

«А не клиника ли это для душевно больных?» — мелькнула мысль.

— А на самом деле? — уточнила я.

— На самом деле они правы, те, кто зовет меня богом. Только я никогда не дам им того, чего они от меня ждут и о чем просят в своих молитвах. Я даю только то, о чем никто не просит. То, о возможности чего никто даже не подозревает…

Примар замолчал, видя, что я начала оглядывать себя.

На мне был светло-голубой балахон точно такого же «фасона», что и у Примара. Под тонкой простыней угадывались и широкие шаровары с манжетами. Руки по локоть были оголены, и ни сиреневых ожогов, ни шрамов от пересадки кожи не было. Ладони показались мне странно маленькими, и поверхность их была нежно-розовой и гладкой. Но ведь мои руки были грубыми и жесткими…

— Чьи это руки? — ужаснулась я.

— Ну не мои же! — засмеялся Примар. Я подняла голову и увидела, что он наблюдает за мной с невероятным интересом.

Я подняла руку и поднесла ее к лицу, пошевелила пальцами. Рука отлично слушалась. Я посмотрела на то место, где только что лежала моя ладонь и увидела каштановую прядь волос. Я потянула ее, и поняла, что дергаю за волосы саму себя. В моей руке оказался кончик длинной толстой косы, заплетенной из моих волос. Я поднесла руку к затылку и убедилась в этом. Опуская руку вниз, я по пути провела ладонью по левой щеке… Гладкая мягкая кожа. Никаких рубцов…

— Я ничего не понимаю… Кто же я? Разве я не Рэста?

Примар опустил голову и отрицательно замотал головой. Он силился произнести что-то, но его душил смех.

— Нет, не Рэста, — выдавил он, наконец. — С воскрешением тебя, Екатерина!

Машинально я задрала к плечу правый рукав. От локтя до плеча тянулась ког да-то уже виденная, он основательно позабытая, штопка «крестом». Вот оно, отверстие от пули Валерия, а это разрывы кожи — подарки псов-оборотней… Все не просто стянуто леской, лески уже давно нет, все срослось и зарубцевалось, нет ни швов, ни свежей тонкой красной кожицы… Я провела рукой по шее. Вот она, еще одна «штопка»…

— Рубаху можешь не задирать, на теле тоже все зажило, — сообщил мне Примар. Он подошел к столику и взял лежащее там зеркало размером с книгу. Не давая мне его в руки, он поднес его к моему лицу.

Непривычно убранные в косу волосы не могли изменить общей картины. Разве же можно было себя не узнать? Это была Екатерина Орешина. Точно такая же, как и пять лет назад… Я оторвалась от зеркала и взглянула на Примара.

— Издевательство, в самом деле, какое-то, — проворчала я, чувствуя постепенно, как приходит твердая уверенность в том, что я не только жива, но я снова стала Катей. Я была жива, это не было пограничное состояние зомби, которое невозможно было забыть. Я чувствовала себя, биение своего сердца, свою кожу…

— Ну зачем же так уж сразу «издевательство»? — обиженным тоном отозвался Примар. — Рэста почти сгорела заживо, я бы не решился на воскрешение Рэсты из эстетических соображений…

— А… Одер?

— Одер? Этот красавец — часть моего плана, но об этом после… Тонизирующий раствор, который ввел тебе Одер, скоро поднимет тебя на ноги, и тогда я покажу тебе кое-что, что тебе, может быть и не понравится, но будет очень интересным…

— А где мы, все-таки, находимся?

— На том свете, — был ответ.

— А без шуток?

Примар широко улыбнулся:

— Я веселый человек, меня многое удивляет и смешит, но даже если я смеюсь над чем-нибудь, говорю я всегда серьезно, что бы я ни говорил и с кем бы я ни разговаривал. Ты у меня в главной резиденции, а она находится на том свете.

— На каком «том»?

— На «том» по отношению ко всей спирали миров. Мы в рассекающем кольце. А кольцо это во всех мирах сразу, и в то же время ни из одного мира нельзя ни увидеть, ни почувствовать рассекающее кольцо. И хотя все миры это мои владения, здесь то место, откуда я могу проникнуть куда хочу, и, самое главное, могу наблюдать за любым миром, любой территорией в этом мире и любым человеком на этой территории…

Что ж, если это и вправду тот свет, то это место не самое неприятное из тех, что мне довелось повидать. Только этот странный вечно веселый человек внушал мне совершенно необъяснимую тревогу и неприязнь. Судя по всему, он прав, и именно он воскресил меня. Но я не заметила, чтобы он ждал благодарности. Его что-то вдохновляло помимо того, что он просто сделал доброе дело. Скорее всего, у него, действительно, были какие-то планы, и я ему зачем-то понадобилась… Уже сама по себе попытка некой силы снова, как когда-то Валерий, заткнуть мной какие-то щели в собственных теориях и планах не могла меня обрадовать.

И хотя свое новое «старое» тело я приняла спокойно, это все было, конечно же, издевательством! Сколько же можно одному человеку умирать, воскресать, менять тела?! Почему?! За что, в конце концов? Видимо, было за что. Примару, если он, действительно тот, кем представился, в этом случае виднее.

Но вот за что это же самое Одеру?

Первым, кого я увидела, открыв глаза, был человек, для которого, пусть не впрямую, но я была причиной смерти. Можно было бы поспорить о правомерности моих ассоциаций, но мне это говорило о том, что Примар недоброе и изощренно хитрое существо. Не хватало, чтобы он и вправду оказался наделен некой сверхсильной властью. Супервласть в сочетании с вечно счастливым взглядом на все — ох, как это страшно…

— Я хочу встать, — сказала я.

— Ну, попробуй, — согласился Примар и подал мне руку. Я села, потом спустила ноги с постели.

Все оказалось очень легко. Словно бы и не было пятилетнего перерыва. Только коса непривычной тяжестью тянула назад голову.

Поддерживая меня под руку, Примар вывел меня из палаты в бесконечно длинный коридор, покрытый сводчатым зеркальным куполом.