"Генри Лайон Олди. Человек Номоса" - читать интересную книгу автора

Вот здесь, за стеной из пористого камня, спит его лук. Подарок доброго
дедушки. Или лук тоже не спит? - ворочается с боку на бок в своем тесном
ларце, вздыхает потихонечку, скучает за рыжим мальчишкой... Сев прямо на
землю, малыш привалился боком к стене (совсем как гости к рабыням! вот
еще!); тихонько улыбнулся.
Теперь осталось раздобыть меч и щит. Жалко, что другой дедушка -
Аркесий, папин папа - умер давно, ничего не оставив внуку в наследство. Ну
да ладно, внук тогда был совсем крохотуля, зачем ему щит и меч? Он, Одиссей,
не в обиде. Сказать, что ли, папе...
- Мальчик?
Ну, мальчик, мальчик, а что тут особенного? Был бы девчонкой, ни меч не
понадобился бы, ни щит.
И дедушка Автолик вместо лука надарил бы побрякушек.
- Ма-а-альчик... - теперь уже разочарованно, с неприятным
пришепетыванием.
Лунный свет сгустился, набряк изнутри темно-багровым; маленькая женщина
выступила наружу, смешно присвистнув носом. Точь-в-точь, как пьяная мама.
Она даже стала слегка похожа на маму - едва сравнение пришло Одиссею в
голову, как лунная женщина сделалась выше ростом, знакомо склонила голову к
плечу и подмигнула рыжему мальчишке.
- Не спишь? - спрашивая, лунная женщина ни мгновенья не могла устоять
на месте: все приплясывала, плыла, переступала с ноги на ногу, кружась
вокруг ребенка в чудном, завораживающем танце.
"Не сплю," - хотел ответить Одиссей, но передумал. Еще заругается, няне
нажалуется. Дети ночью должны спать - иди потом, объясняй, что ты давно не
маленький...
Ну ее, липучую.
- А как тебя зовут? - лунная женщина текла по границе невидимого круга,
словно не в силах приблизиться к ребенку, прежде чем тот ответит на любой из
ее вопросов; и шептала, шептала, наговаривала:
- Медовую лепешку хочешь? Тебе жарко? У тебя есть сестрички?.. а где
они спят?.. ты мне покажешь?! мальчик, ты не молчи, ты отвечай,
ма-а-альчик...
Медовой лепешки Одиссей не хотел. И жарко ему не было. Сестрички же
спали в гинекее, в дальних покоях: две старшие, сочинительницы вредной
дразнилки "Рыжий, рыжий, конопатый, на плече несет лопату!.." - и
малышка-Климена, от которой вкусно пахло овечьим молоком, а дразниться она
совсем не умела.
Только обнималась, да еще плакала, когда у нее болел животик.
Он хотел уже было сказать лунной женщине, где спят сестрички - пускай
отстанет! - но ветер наотмашь хлестнул небо пастушьим кнутом, богиня облаков
Нефела погнала прочь свое белорунное стадо, а дядя Алким говорит, что злая
Ламия раньше была доброй, но ревнивая Гера убила всех ее деток, обрекая на
одиночество, и теперь Ламия в отместку сама убивает чужих деток, надеясь не
быть одинокой хотя бы в горе, а еще дядя Алким говорит, что Ламия никогда не
посмеет тронуть наследника хозяина дома, защищенного родовыми даймонами и ее
врагиней Герой, покровительницей семьи, если только наследник не станет ей
отвечать, а если станет, то злая Ламия затопчет его ослиной ногой с медным
копытом, и выпьет всю кровь, как мама вчера на поминальном пиру выпила целый
кубок - залпом, не переводя дыхания...