"Джеймс Олдридж. Мой брат Том" - читать интересную книгу автора

Том не заметил, кто это был, но почувствовал силу удара и еще под водой
подхватил отяжелевшее тело и поволок. Пегги хорошо плавала, но удар оглушил
ее. Вытащенная Томом на скользкий островок, она лежала на спине и не
шевелилась. Мы все вылезли из воды и столпились вокруг. Том, наклонясь,
отводил намокшие рыжие волосы с бледного лба в веснушках, и я хорошо видел,
какое у него лицо и какое лицо у нее. Постепенно ее взгляд прояснился и,
прояснившись, упал на Тома. И Том, взволнованный, растерявшийся, с внезапной
тревогой в сердце ответил на этот удивленный взгляд, и я понял, что его
беспокойство о ней встретилось с ее неожиданным прозрением, открывшим ей
Тома, которого она не знала, - доброго, честного юношу с чуть угловатой, но
неподкупной душой, - а может быть, и еще что-то в нем открывшим, неведомое
даже мне, и в этой встрече они по-новому увидели друг друга.
- Тебе плохо? - спросил он.
- Нет, - отрывисто бросила она и приподнялась. - Пусти, дай мне встать.
Напряжение разрядилось. Но тут же возникло новое: наши противники стали
утверждать, что Том толкнул Пегги нарочно. Том, взбешенный, одним движением
сбросил троих в воду. Среди этих троих был и Финн, которого Том считал
виновником всего происшедшего. Но остальные набросились на Тома и повалили
его, а сами попрыгали в воду и поплыли вдогонку Пегги, которая уже плыла, не
оглядываясь, к берегу и звала их за собой. На берегу все ребята католики
выстроились в шеренгу и по знаку Финна запели свою оскорбительную пародию на
"Трудитесь, ибо ночь близка..." А мы в ответ тянули на разные голоса: "Куда,
ах куда девалось корыто Локки? Где, ах где теперь нам его искать?"


Это пустяковое происшествие кое для кого окончилось совсем не
пустяками - например, для Доби-Нырялы, одного из сторонников Локки,
сломавшего в стычке правую руку у кисти. Доби, тихому, славному парню,
вообще не везло в жизни. У него была хорошая голова, он блестяще окончил
школу и после окончания пытался найти работу по себе, устроиться хотя бы
клерком в банке, но отец его был простой торговец молоком, и сын мог
рассчитывать только на место чернорабочего, хотя на контрольных испытаниях в
банке он получил самые лучшие отметки. Из всей молодежи, резвившейся на
Собачьем острове, только Доби-Ныряла и я имели в то лето работу, да и то
временную. Доби работал на маслозаводе весовщиком и упаковщиком. Ему было
двадцать лет, как и мне, и он прославился своими прыжками в воду с
девяностофутовой высоты городского моста, на что никто другой не
отваживался. За это его и прозвали Доби-Нырялой. Но со сломанной рукой
нельзя было ни взвешивать, ни паковать масло, и бедняга потерял свое место.
У Пегги тоже не обошлось без неприятных последствий. Она успела
наглотаться грязной речной воды и несколько дней пролежала в постели
больная. Том все эти дни ходил сам не свой, что нетрудно было заметить.
В прошлом году я пережил внезапную и сокрушительную любовь к одной
фермерской дочке, по имени Дженнифер, Дженнифер Оуэн, с которой до того и
двух слов не сказал, поэтому мне сразу стало ясно, что происходит с Томом. Я
ничуть не удивился, когда сестра принесла известие, что Тома видели вечером
возле дома у реки, где теперь поселились Макгиббоны: он сидел под соседним
эвкалиптом, глядя на дверь дома, как загипнотизированный тигр. Подобно
Деметре, томящейся у ворот ада в ожидании Персефоны*, Том ждал, не покажется
ли на пороге дома Пегги, та Пегги, которую он впервые увидел несколько дней