"Джеймс Олдридж. Мой брат Том" - читать интересную книгу автора

назад. Прежняя Пегги Макгиббон исчезла, точно сквозь землю провалилась, и
появление новой казалось неизбежным.
______________
* Деметра - в древнегреческой мифологии богиня земледелия и
плодородия; Персефона - дочь Деметры.

Мне было любопытно: а что сейчас с Пегги? Заворожил ли ее, как и Тома,
один щелчок пальцев неведомого божества? Много лет спустя Пегги рассказывала
мне, что она тогда часами лежала, уставясь в потолок жалкой деревянной
хибары, весь в грязных потеках, похожих на облака, и видела только
невозможно голубые глаза и упрямый рот юноши, обещавшего стать замечательным
человеком, - Тома Квэйла.
Неделя прошла, а они все еще не встретились снова. Я как-то увидел
Пегги на вокзале, явившись туда, чтобы дать в газету заметку о прибытии
членов жюри конкурса песни, большом событии в нашем округе. Пегги встречала
миссис Крэйг Кэмбл, преподавательницу народных танцев, конкурс на лучшее
исполнение которых должен был состояться через три недели, во время
сельскохозяйственной выставки. Пегги собиралась принять в нем участие.
- Как здоровье, Пег? - небрежно спросил я, когда мы поравнялись.
Пегги метнула на меня строгий взгляд, как будто мой вопрос испугал ее.
Оттого, что я был братом Тома, вероятно, даже во мне для нее появилось
что-то новое.
- Лучше некуда, - сердито ответила она и убежала.
Их обоих томило желание встретиться, но где найти случай? По субботам
все магазины и все шесть пивных на Данлэп-стрит, нашей главной улице, были
открыты до девяти, и сюда приходили повидать знакомых, показать наряды,
полакомиться пирожными, сладким горошком или мороженым, сделать покупки на
неделю (если человек жил за городом), наконец, просто пофланировать взад и
вперед по освещенному отрезку длиной в полмили, вдоль невысоких, опоясанных
верандами магазинов. Под эвкалиптами и перечными деревьями теснились машины,
повозки, верховые лошади; стайки привлекательных молодых людей
перебрасывались дразнящими шуточками со стайками привлекательных девушек, и
в быстрых взглядах, отражавших блеск субботних огней, жило обещание
короткой, стремительной любви. Иногда оно сбывалось, иногда нет, но выпадали
такие субботы, когда самый воздух на Данлэп-стрит был наэлектризован этими
безмолвными посулами молодых глаз.
Разумеется, Пегги, легконогая, дерзкоглазая Пегги, была непременной
участницей этих любовных парадов. Но в ту субботу, прогуливаясь вместе с
сестрой по Данлэп-стрит, она там искала Тома; ей хотелось - просто так, из
любопытства, - чтобы голубые глаза снова посмотрели в зеленые, а зеленые - в
голубые. Но Том с некоторых пор не показывался больше на Данлэп-стрит по
субботам: вместо того чтобы мерить павлиньим шагом тротуар, он сидел в это
время в домике у железной дороги и слушал старого Драйзера, объяснявшего
ему, что есть зло и что есть добро в современном мире.
Здесь была для него приманка посильнее зеленых глаз Пегги. Том оказался
превосходным учеником для Ганса Драйзера, потому что уроки моральной
ответственности, полученные от отца, помогали ему усваивать диалектику,
проповедуемую старым немцем. Несмотря на свою нетерпимость, эксцентричный
морализм отца тоже сводился к утверждению норм поведения человека в
обществе. Мораль, догматически поучал он нас, есть форма самовыражения