"Джеймс Олдридж. Мой брат Том" - читать интересную книгу автора

личности, стремящейся к добру; и если нормы закона всегда предполагают
элемент принудительности, то нравственные нормы должны естественно возникать
из внутреннего убеждения. Но, доходя даже до признания сократовской идеи,
что никто не творит зла ради зла и злые поступки людей являются следствием
их невежества, он все же утверждал, что нравственные нормы не заложены в
человеке, а предписаны ему божьим соизволением. Во всей своей жизни он
исходил из этого противоречивого сочетания рационалистической морали и
слепой веры в бога и чуть ли не силой старался навязать свои представления
нам.
Меня это, в общем, мало интересовало, но для Тома теперь все рухнуло,
потому что никакая религия не могла дать ответ на вопросы, поставленные
перед его совестью Драйзером. В быту мораль отца укладывалась в рамки
мелочных и несложных житейских правил: ходить в церковь - хорошо, а
богохульствовать - плохо, платить долги - хорошо, а играть в карты - плохо,
быть добродетельным - хорошо, а пьянствовать - плохо; самое же главное,
признавать существующий порядок вещей (бог, король, родина и власть
закона) - хорошо, а подвергать его сомнению - плохо. На этот счету него
имелись два непререкаемых авторитета: Библия и свод законов.
Но Том успел разочароваться и в том и в другом, хотя по-прежнему
проводил целые дни в отведенном ему закутке отцовской конторы, ломая голову
над актами английского парламента, решениями апелляционного суда и двадцатью
семью томами судебных постановлений. Никакой кодекс, нравственный или
гражданский, не мог разрешить проблемы, которые перед нами ставила жизнь.
Все мы, как и Том, были во власти силы, более могущественной, чем бог, и
подчинялись социальным законам, выходящим за пределы письменных уложений.
Любой безработный паренек, из тех, что по субботам пьянствовали на
Данлэп-стрит, в глубине души сознавал себя конченым человеком. Он знал, что
его жестоко и грубо обманули, что он час за часом растрачивает впустую свою
драгоценную молодость просто потому, что ему не на что ее с пользой
употребить. Что могли мы придумать, сделать, как нам было сдвинуть те горы
шлака, которые погребли под собой наши живые души? Но такого юношу, как Том,
жаждущего определить свой нравственный долг перед людьми, бездумные попойки
на Данлэп-стрит не заставили бы забыть о несправедливости, горе, нищете,
царящих в мире. Нутро в нем горело, а старый Драйзер раздувал пламя,
предлагая практические, хоть словно бы и несбыточные решения, каких никогда
не находилось у отца. Старый немец говорил, что мир должен быть перестроен,
а для этого нужно разоблачить его прогнившие основы, покончить с
невежеством, классами, эксплуатацией. Нужно дать каждому человеку
возможность плодотворно трудиться, думать, изобретать, нужно открыть перед
ним все пути и создать новую, коллективную форму организации общества,
которая упорядочит существующий сейчас в мире хаос.
Итак, в эту субботу Том не прогуливался по Данлэп-стрит в поисках
случая вновь встретить взгляд зеленых глаз Пегги Макгиббон, а сидел в
комнате старого немца, выходившей на реку, освещенную луной, и под
многоголосый хор биллабонгских лягушек слушал рассуждения о моральной
ценности прямых действий, подкрепленные цитатами из Гете*, Лессинга** и
Шелли***.
______________
* Гете, Иоганн Вольфганг (1749-1832) - великий немецкий поэт и
мыслитель эпохи Просвещения.