"Джеймс Олдридж. Мальчик с лесного берега" - читать интересную книгу автора

пригорки между ними были словно островки, поросшие кое-где кустарником.
Перебравшись через одно такое озерко, я поднялся на бугор, на вершине
которого рос одинокий ветвистый куст. Стал собирать под кустом грибы и вдруг
вижу: лиса. Она учуяла меня, но удрать ей было некуда. Воды она боялась еще
больше, чем меня. Она пятилась от меня, а я пятился от нее. Островок, на
котором мы с ней оба оказались, занимал всего каких-нибудь тридцать
квадратных футов, и расстояние между мной и лисицей было не больше десяти
ярдов. Но у меня не было ружья, и так мы с ней и стояли: я тут, а она там,
хвост трубой, зубы оскалены, но сама не шелохнется.
Медленно отступил я обратно в воду. Без ружья я ничего не мог сделать,
а до дому добираться мне было не меньше часу: сначала переплыть реку, а
потом еще целую милю идти по зарослям. Но я знал, что эта лиса все равно
никуда не денется. Я знал лис и знал, что эта лиса боится воды и скорее
подохнет, чем войдет в нее. Поэтому я положил на землю мешок из-под сахара,
в который я клал грибы, перебрался через заводь и бегом пустился к дому.
Дома у меня висело двадцатидвухкалиберное ружье, но я его не захватил
по той простой причине, что у меня не было патронов, и теперь, на бегу, я
все ломал голову над тем, где бы достать патрон, только один патрон. Я
вспомнил на бегу про тот патрон, который в прошлом году уронил в поленницу.
Да разве его там найдешь? Я уже раз двадцать пробовал, и все без толку.
Занять было не у кого, а дома я давно уже перерыл все ящики - хоть бы один
патрон завалялся где-нибудь. Я понимал, что бегу зря, но все-таки бежал. По
заросшему высокой травой берегу я спустился к реке, прыгнул в воду, переплыл
глубокое место, потом пошел вброд, потом, пробираясь сквозь ивовые заросли,
вскарабкался на высокий берег и побежал к дому.
Дома я сразу же бросился к поленнице и, тяжело дыша и отдуваясь, стал
шарить в ней, разгребая щепки руками и ногами. Найти этот патрон в груде
прошлогодних щепок и опилок я, конечно, не смог и, отчаявшись, вошел в дом.
Заглянул в ствол своей винтовки - пусто. Я прекрасно знал это и все-таки
надеялся. Но теперь мне оставалось одно. Отца не было дома - он рубил дрова
в лесу; я вошел в его комнату и снял со стены отцовский дробовик. Он был
такой тяжелый, что я едва не выронил его, когда снимал. В магазине лежала
обойма с тремя патронами. Ружье было вычищено, но из него уже много лет не
стреляли. Отец сам неохотно пользовался им и держал заряженным просто на
всякий случай. Я снял его и выволок во двор. Это был тягчайший проступок.
Мне строго-настрого запрещалось прикасаться к этому ружью. Но сейчас мне
было все равно.
Взвалив тяжелый дробовик, словно бревно, на плечо, я бегом пустился в
обратный путь. Я уже порядком устал и вскоре должен был перейти на быстрый
шаг. Но время от времени я снова пускался рысью и так, то шагом, то бегом,
добрался до реки, переплывая которую чуть было не утонул, потому что все
время старался держать ружье повыше. Все равно у меня не хватило сил
удержать его над водой, и, выбравшись на тот берег, я увидел, что оно сильно
намокло.
От реки до озерка я тащился долго. Меня била дрожь, и дышал я шумно и
тяжело; но последнюю сотню ярдов я все-таки пробежал. Глядя на островок,
отделенный полосой воды ярдов в двадцать пять шириной, я загнал патрон в
ствол и двинулся вперед - убивать свою лису.
Но лиса исчезла. Я обламывал ветки куста, обшаривал его со всех сторон:
вдруг где-нибудь есть нора, куда она могла спрятаться. Но там ничего не