"Джеймс Олдридж. Папина сорока" - читать интересную книгу автора

дольше, чем всегда, а проснувшись, бежал к церкви и ждал там отца на коврике
у главного входа. Впрочем, иногда мой отец сам произносил проповеди (он
получил духовное образование и по временам заменял священника). И если Мики,
прибежав к главному входу, слышал раскаты отцовского голоса, он обегал
вокруг церкви, дожидался у служебного входа и пытался даже пробраться в
церковь.
Не раз, бывало, отец произносил проповедь, а Мики спал, растянувшись, у
его ног.
После Мики появились кошки. Я не помню, откуда они набежали к нам,
помню только, что было их три: рыжая, полосатая и черный красавец - кот.
Кошек назвали по их масти, впрочем, это соответствовало и их характеру.
Искра была рыжая развеселая кошка, которую отец не раз отчитывал за то, что
она пропадала где-то по ночам. Домоседка Белочка, наоборот, все время
слонялась по дому и жирела, поедая лакомые кусочки, на которые не скупилась
мама. Черный кот был джентльмен: белая грудка и белые лапки, и отец назвал
его Стэнли Брюс в честь австралийского государственного деятеля (ныне лорда
Брюса из Мельбурна), который имел неосторожность являться в парламент в
гетрах и белом жилете. Впрочем, для краткости кота стали звать просто Жилет.
Сорока появилась у нас примерно в одно время с кошками.
В один прекрасный день она вылетела из кустов, измученная и пораненная.
Ей было несколько месяцев от роду, и, вероятно, ее поклевал ястреб или орел.
Она упала в саду под сливой, отец принес ее в дом, положил на теплый очаг и
накормил червями. Она стала четвертой и последней из папиных любимцев, и
назвали ее попросту - Мэгги.
С появлением Мэгги, самой наглой, горластой и прожорливой птицы на
свете, отцу пришлось установить какое-то подобие социального порядка в мире
своих любимцев. Мэгги, у которой было сломано крыло, легко могла стать
добычей любого дикого кота, и поэтому на наших кошек была возложена
обязанность следить, чтобы ни один такой бродяга не подкрался к Мэгги. Мики
должен был не подпускать собак к нашим кошкам и сороке. Мэгги в свою очередь
было поручено предупреждать всех остальных о появлении змей: летом везде
было полным-полно ядовитых змей.
Такова была структура этого мирка, ибо именно так решил упорядочить его
отец. И это себя оправдывало. Более того, в мирке этом существовали свои
правила приличия. Дважды в день отец выстраивал для кормежки всех своих
любимцев - Мики, трех кошек и Мэгги, и никто из них не смел начать, прежде
чем остальные не получили своей порции. Другими словами, никто не прикасался
к еде, пока отец не начинал кормить Мэгги, потому что ее приходилось кормить
с рук.
Кормежка была самым уязвимым звеном в искусственно созданной системе их
взаимоотношений. Не думаю даже, чтобы они завидовали друг другу, но Мики,
например, процедура кормления явно приводила в замешательство. Он
растягивался на полу и лежал с закрытыми глазами, пока отец не позволял
приступить к еде. Кошки неизменно делали вид, что их это не касается. И
только Мэгги все это по-настоящему нравилось, вероятно потому, что все ждали
ее, а она дерзко подгоняла отца: "Ско-рей! Ско-рей!" - пока он не бросал ей
в клюв пищу. И тогда ее крик переходил в вульгарное "чав-чав-чав".
Мэгги так дерзко и бесцеремонно обращалась с остальными папиными
любимцами, что я часто удивлялся, почему они на нее не бросятся, когда она,
бывало, докучает им своим криком и насмешками, поднимает ложную тревогу,