"Илья Олейников. Жизнь как песТня " - читать интересную книгу автораи мы, сирые ее дети, привезя в общагу несколько пудов выпивки и взвод баб,
тоже дружно присоединились к всенародному празднику. Шухер стоял на всю округу. Танцы-шманцы-обжиманцы, песни под гитару, ор, рев - в общаге густо запахло развратом. Гуляли истерично, пока некая особа - по всему видать, серьезная девушка, - деловито посмотрев на часы, не произнесла: - Ну-с, как говорится, делу - время, а потехе - час! Пошустрили и будя. Айда по койкам! Через несколько минут двухэтажный особнячок погрузился во тьму и, по-старчески осев, начал недвусмысленно поскрипывать. Лежащая рядом со мной растекшаяся, как капустный лист по огороду, цирцея после весьма недлительной фиесты, глядя в бесконечность, нежно проворковала: - Боже, какой удивительный рассвет, прямо как у Тургенева! Я, несколько обеспокоенный кратко-стью эротического процесса, не обратил никакого внимания на вдохновенные слова лирически настроенной партнерши. Но поэтическое настроение не покидало ее. - Неужели ты не видишь, какой сегодня багряный рассвет? - продолжала допытываться она. "Какой еще на хрен рассвет в два часа ночи?" - подумал я и неохотно подошел к окну. То, что тургеневская поклонница приняла за восхитительное явление природы, на самом деле оказалось весело полыхающим флигельком. - ПОЖА-АР! - завыл я зычным голосом, тут же забыв о неприятном инциденте. Однако увлеченные любовью цирковые бугаи не отнеслись к моему тревожному кличу с должным вниманием. - Да пошел ты... - неслось из комнат. - Кайфоломщик, нашел время хохмить... - ПОЖА-АР!!! - продолжал завывать я, и бугаи, наконец прочувствовав в моем кликушестве полное отсутствие юмористических интонаций, повскакав в чем мать родила, неорганизованным стадом чухнули к выходу. За ними вслед, попискивая и повизгивая, выпорхнула испуганной стайкой группа полуголых баб. А выскочив и прикрывшись, кто подушкой, кто полотенчиком, бабы дружно уселись на скамеечку, всем своим видом показывая, что ждут от нас самых решительных действий. Не находись они в эту праздничную ночь рядом - никто бы и пальцем не пошевелил, но присутствие столь причудливо одетых и к тому же только что охваченных нами дам настолько возбудило наше бугайское сознание, что мы готовы были погасить даже луну, а не то что какой-то занюханный домик. Народ приступил к героическому тушению. Признаюсь, больше никогда в жизни я не совершал такого количества бессмысленных поступков, как в ту ночь. Да что там я? Все мы, в каком-то непостижимом, диком стремлении понравиться беззаботно сидящим на скамеечке боевым подругам, суетились, колготились, - словом, делали все, чтобы не только погасить пламя, но и заставить его бушевать еще пуще. В жуткой суматохе мы принялись спасать железную, а потому никак не могущую загореться бочку с песком и доспасались до того, что обрушили стоящий рядом и уже вовсю полыхающий забор на находившегося подле него флегматичного, неуклюжего Колю Сорокина. Забор, покрывалом накрыл собой жирное сорокинское тело, а тот, совсем уже было готовый вовсю заорать: |
|
|