"Илья Олейников. Жизнь как песТня " - читать интересную книгу автора

направились ко мне. Дебют прошел в блестящем пиитическом стиле.
- Ваш билет?
- Билета нет!
- Документ!
- Один момент!
Однако далее наш разговор из возвышенного - стихотворного русла плавно
перетек в грубо прозаическое.
- Стало быть, - проявили смекалку контролеры, - нет ни билета, ни
документа?
- Стало быть, нет! - подтвердил я, пораженный их нечеловеческой
прозорливостью.
- Чем объясняете свой антиобщественный поступок? - безуспешно
попробовали они воздействовать на мое гражданское сознание.
- А ничем не объясняю, - хорохорился я. - Потерял и все.
- Ну что ж, - громогласно провоз-гласили блюстители порядка, - тогда
придется изымать штраф. А в случае неуплаты доехать до ближайшего отделения
милиции для составления протокола.
- Видали? - сказал я всему вагону, театрально выкинув руку в сторону
контролеров, точь-в-точь как памятник Пушкину на Тверском бульваре. - Билет
им понадобился! А у кого они так бесцеремонно его выпрашивают, им известно?
Вагон, наполовину состоящий из таких же безответственных
безбилетников, как и я, а потому - искренне заинтригованный желанием
узнать, у кого же эти моральные уроды так опрометчиво потребовали проездной
документ, даже привстал в ожидании скорой развязки.
- У студента они требуют! - продолжал я, распаляясь не на шутку. - У
бедного студента, покинувшего отчий дом ради образования - образования не
корысти ради, а исключительно во благо отечеству! У студента, не могущего
позволить купить себе не то что билет, а элементарный коробок спичек!
Пассажиры, на мгновение представив себе, как я в поисках копеечки
выворачиваю наизнанку карманы, с непередаваемой ненавистью посмотрели на
контролеров. А те, совершенно не понимая, что происходит, недоуменно
поглядывали друг на друга.
- А знают ли эти так называемые гуманисты, что, например, этот человек
ест? - дерзко спросил я, неожиданно заговорив о себе в третьем лице, и,
открыв сумку, вывалил из клеенчатых недр все ее червивое содержимое прямо
на пол.
По вагону начал активно распространяться омерзительный
сладковато-трупный запах. А так как на занятия я ехал отнюдь не один, а с
целой группой таких же раззвездяев, то все они, моментом раскусив ситуацию,
ни секунды не раздумывая, набросились на слипшиеся отходы с какой-то
животной страстью и на глазах потрясенных пассажиров принялись поедать эту
поистине адскую смесь, вырывая из рук товарищей грушевые хвосты и обсасывая
их, как изнеженный гурман куриную косточку.
В вагоне воцарилась страшная тишина. Даже колеса стучать перестали.
Оно и понятно - зрелище было не из приятных. Душераздирающее было зрелище.
Выйдя из столбняка, какая-то чистенькая старушка перекрестилась и, плюнув в
сторону насмерть перепуганных контролеров, бросила им в лицо:
- Фашисты! Палачи! Нелюди! Неужели вас мать родила? Да как же вас
земля-то носит?
- Да чо там говорить, ваще, - сочувственно отозвался несвежий